Все тайны Москвы - [40]

Когда волжская вода канала Москва — Волга еще не пополнила Москву-реку, дети обитателей Дома на набережной обнаружили в подвалах церкви и «Малютиных палат» несколько подземных ходов, ведущих на другой берег. Ни церковь, кстати, ни палаты к Малюте отношения не имели. Зато в подземных ходах нашли множество древних черепов и даже женский скелет, прикованный в замурованной нише. Так разрешилась многолетняя загадка — место это много лет беспокоил призрак девушки в цепях.

Перед революцией здесь был винно-соляной двор, а когда в 1927 году началось строительство Дома на набережной, то при рытье котлована человеческие кости приходилось вывозить грузовиками. Но костям коммунисты нашли неплохую замену — основанием фундамента гигантского дома служат надгробия, которые свозили с уничтожаемых кладбищ столицы.

Заселили дом «утвержденным контингентом» — учеными, партийными работниками, артистами — элитой молодой Страны Советов. Да и сам дом был непрост: строился он как идеальное коммунистическое жилье. Например, планировалось, что советская элита не должна готовить, а будет питаться в местной столовой, и потому кухни в доме были чисто номинальные. Помимо точки общепита в доме располагался свой кинотеатр («Ударник», сегодня ставший автосалоном), свой клуб имени Рыкова (в нем сейчас Театр Эстрады), библиотека, магазин, спортзал, детский сад, амбулатория, сберкасса, почта… Во дворах били фонтаны и стояли скульптуры. Стены квартир расписали клеевой краской «под шелк», а потолки украшали экзотические пейзажи. Квартиры давали уже с готовой роскошной мебелью, украшенной табличками «Гражд. отд. Управ. ком. Моск. Кремля». Квартир было немного — всего 505, но с площадью от 100 метров.

Правда, весьма скоро столь сытую красивую жизнь нарушили репрессии. Впрочем, первую кровавую жертву дом взял еще не будучи даже достроенным. В 1930 году на стройке вспыхнул пожар, и после того, как огонь потушили, начальника Треста пожарной охраны Москвы Н. Тужилкина, руководившего тушением, арестовали и расстреляли.

Первым репрессированным в доме считается Михаил Николаевич Полоз, полпред Украины в Москве. Его арестовали в январе 1934 года и, дав десять лет, вскоре расстреляли. И после этого — завертелось… Из двух тысяч жильцов дома репрессировали более семисот, без учета тех жильцов, кто сначала сам арестовывал, а уже потом отправлялся вслед за своими жертвами.

Алексей Рыков, председатель Совета Народных Комиссаров, куратор строительства дома, после отставки со всех постов переехал с семьей именно в этот дом и год здесь ожидал ареста и расстрела, проживая в квартире № 18.

В какой-то из месяцев 1938 года, во время большого террора, 280 квартир дома стояли опечатанными. Из восьмого подъезда взяли наркома Ежова, из двенадцатого — Тухачевского и при этом выбрасывали в снег у подъезда его книги. Библиотека была отличная, но никто не осмелился взять себе хотя бы одну… Тухачевский жил в квартире № 221, и после его ареста она перешла Всеволоду Меркулову, заместителю Берии. И здесь стал часто бывать Лаврентий Павлович. Оба они были расстреляны по окончании эпохи Сталина.

После ареста Карла Радека еще несколько недель, пока ее не застрелил кто-то из живших здесь чекистов, бегала по двору его громадная черная собака. Но собака — это так, пустяк. Здесь же во дворах собирались дети арестованных родителей: чекисты были перегружены работой и не всегда сразу успевали отправить их в детский дом.

Впрочем, находились и смелые люди: дочь революционера Иванова Галя поселила у себя Олю Базовскую, которая после ареста родителей хотела броситься в воду с Каменного моста. Академик Н. В. Цицин услышал ночью доносившийся из опечатанной квартиры наркома водного транспорта детский плач, нашел там его внука и тайно переправил его к родственникам в Одессу. Однажды грудного ребенка и вовсе нашли в ящике для белья: родители, поняв, что их пришли арестовывать, сумели спрятать своего кроху, надеясь, что кто-нибудь из соседей спасет его от горьких детдомовских корок.

Впрочем, далеко не все дожидались ареста: многие, поняв, что песенка спета, травились, стрелялись, вешались, бросались из окон. Застрелились, например, сын М. И. Калинина и директор ТАСС Я. Долецкий. В общем, «мертвое» место, на котором стоял дом, казалось, в какой-то момент само стало диктовать жильцам свою черную волю.

В 1944 году выбросилась с балкона десятого этажа Мария Денисова, жительница квартиры 505, возлюбленная молодого Маяковского. Это о ней он писал в «Облаке в штанах»: «„Приду в четыре“, — сказала Мария». После романа с поэтом Мария вышла замуж, пожила в Европе, родила дочь, стала скульптором, а вернувшись в СССР, вышла замуж за замнаркома обороны Е. Щаденко. Но потом развелась и с ним. Ее скульптура «Памятник женщинам Гражданской войны» стояла в 3-м дворе, у фонтана.

Еще одна трагическая история произошла годом раньше: сын наркома авиапромышленности 14-летний Володя Шахурин сначала застрелил свою ровесницу, дочь дипломата Дмитрия Уманского Нину, а потом покончил с собой. Это убийство или двойное самоубийство было вызвано тем, что Уманский должен был ехать за границу, в Мексику, и влюбленные дети не хотели расставаться. Произошло это на Каменном мосту, и, говорят, до сих пор здесь можно увидеть призрак ссорящейся влюбленной пары.