Все страсти мегаполиса - [58]
Соня пропустила ее извинение мимо ушей. Так важно было все, что говорила эта прозрачная старушка! Это было важно по сути, и в сравнении с сутью ничего не значили вежливые подробности.
– Но как же его все-таки разглядеть? – чуть слышно спросила Соня. – Этот рисунок?
– Он сам вам покажется, не беспокойтесь. Мне кажется, с вами это произойдет обязательно. – Анна Аркадьевна сказала это так уверенно, будто они с Соней разговаривали не в холодной комнате ветхого дома в Аутке, а где-нибудь на Сивцевом Вражке или на Молчановке, где она родилась. – А то, что показалось вам сердечностью, – улыбнувшись, добавила она, – это и правда всего лишь удобная форма общения. Что поделаешь, так происходит в любом мегаполисе. В Париже или в Нью-Йорке, я думаю, то же. Жизнь в таких городах слишком напряжена повседневно, потому их обитатели и вынуждены беречь силы. И потому им проще держаться с посторонними людьми доброжелательно, нежели зло или скандально. Конечно, такое отношение не надо принимать за настоящую доброту, но и сердиться на это тоже не надо. Это надо просто понимать. Что требует крепкого внутреннего стержня. Самодостаточности, самостоянья, если хотите. Но у вас это, мне кажется, есть. Значит, и бояться вам нечего.
Соня сидела в полном ошеломлении. Каждое слово Анны Аркадьевны было так глубоко и вместе с тем так просто, как будто та различала рисунок жизни прямо в сплетении зимних веток за своим окном.
Наверное, старушка заметила ее смятение и тактично перевела разговор на другое.
– Ирина восторженно отзывалась о ваших способностях, – сказала она.
– О каких способностях? – не поняла Соня. – Никаких у меня способностей нет.
– Кто это вам сказал? – удивилась Анна Аркадьевна.
– Ну... Оператор один сказал, а он опытный. Да я и сама поняла. Актриса из меня никакая.
– Актриса? – снова удивилась старушка. – Я думала, вы свои художественные способности имеете в виду.
– Что вы, Анна Аркадьевна, – махнула рукой Соня. – Это глазки рисовать, что ли? Тоже мне, способности!
И тут она увидела, что Анна Аркадьевна сейчас заплачет. Несмотря на все свое рождением и целой жизнью данное самообладание. Заплачет или даже сознание потеряет – так она побледнела.
– Извините! – воскликнула Соня. – Я совсем не то... Я только про себя... Про то, что у меня в самом деле никаких способностей нету! И художественных тем более. Из меня даже историк не получился!
– Даже историк!.. – Анна Аркадьевна слабо улыбнулась; наверное, Сонины слова показались ей очень уж нелепыми. – Это, между прочим, одна из самых серьезных специальностей. Мы с вами о Цветаевой вспоминали, а она через единокровных брата и сестру была в родстве с Иловайскими, со знаменитой семьей. Там великие историки были. Жили у Старого Пимена, это переулок, который от Садовой-Триумфальной идет, вы, может быть, знаете.
– Садовую-Триумфальную знаю. – Соня так обрадовалась, что Анна Аркадьевна отвлеклась от своей обиды, что готова была сказать, будто знает не только какую-то московскую улицу, но и самих Иловайских лично. – Там кафе под каштаном.
– Возможно. – Теперь Анна Аркадьевна наконец улыбнулась обычной своей улыбкой. – Извините, Соня, я с собой не совладала. Просто я привыкла трепетно относиться к своей профессии. Как и к любой другой, впрочем.
– Если бы у меня такая, как у вас, профессия была, я к ней тоже трепетно относилась бы, – вздохнула Соня.
– Но мне показалось, моя профессия выглядит в ваших глазах скучной.
Соня почувствовала, что ее щекам и даже вискам становится жарко от стыда.
– Я не знаю... – пробормотала она. – Ничего я о себе не знаю, не понимаю. И Москва мне не помогла!
Но, сказав это, она тут же поняла, что покривила душой. Какое-то новое понимание рождалось у нее внутри всю последнюю неделю, проклевывалось, как цыпленок из яйца, и сегодня она чувствовала его настойчивые удары особенно остро. И Москва, уже ставшая прошлым, значила для этого рождающегося понимания гораздо больше, чем Соня считала еще совсем недавно.
– Я, конечно, не Москва, – сказала Анна Аркадьевна, – но, возможно, сумела бы вам помочь. Знаете, ведь способности к такой профессии, как у меня, видны сразу. Они, как французы говорят, на кончиках пальцев. Ты или чувствуешь человеческий облик, или не чувствуешь. И уж если чувствуешь, то научиться что-то с ним делать вполне возможно.
– Это правда, Анна Аркадьевна? – тихо спросила Соня. – Вы думаете, мне правда можно... помочь?
То, о чем она спрашивала, не называлось профессией. Оно вообще не имело названия и лишь смутно обозначало то неясное, почти мучительное, что рождалось теперь у Сони внутри.
– Помочь можно любому человеку, который этого хочет и которому Бог дал способность принимать помощь. Приходите ко мне завтра, Сонечка. Я теперь работаю только на дому: и сил мало, да и киностудия уже не та. Так что приходите в любое время. И мы попробуем.
Глава 10
Резной буфет из квартиры в Сивцевом Вражке Соня вспоминала теперь постоянно. Потому что кофр, в котором Анна Аркадьевна держала грим, похож был на этот буфет. Не внешне, конечно, а по тому ощущению детской тайны, которое связалось с ним в Сонином воображении. Ей в самом деле совершенно по-детски казалось, что в этом большом, со множеством раздвижных, выдвижных и откидных отделений ящике живут тролли и эльфы, и она ничего не могла поделать со своим ощущением.
Серебряное колье с песчаной розой достается Соне Артыновой в наследство. И очень ей подходит: цвет песка имеют ее волосы и глаза. Она считает их невыразительными, как, впрочем, и себя саму, лишенную ярких эмоций и сильных чувств. Соня живет словно в анабиозе – ожог, полученный от первой любви, оказывается столь болезненным, что никого и ничего не хочется ей впускать больше в свою жизнь. И кажется, что все меняет случай… Но Соня не знает, что резкие повороты в судьбе – черта наследственная. Ее прабабушке довелось сменить Германию на Россию, Крым на Бизерту, археологическую экспедицию на плен у туарегов, Алжир на Париж… И дело не в охоте к перемене мест.
У современной женщины «за тридцать» Татьяны Алифановой нет ни малейшего желания останавливать на скаку коней, да и вообще нет склонности к альтруизму. Самой бы прожить! Она одинока, прагматична, рассчитывает только на себя. Тем более что и заработать в нынешние трудные времена нелегко даже ей, стилисту высокого класса. Но Татьяна привыкла преодолевать очень серьезные трудности, так как из них состояла вся ее прошлая жизнь с самого детства. И вдруг именно из прошлого, из ярких, горестных и счастливых его событий, приходит известие, которое полностью меняет и ее нынешнюю жизнь, и ее представление о себе самой.
Школьная учительница Ева Гринева – из тех женщин, которые способны любить безоглядно и бескорыстно. Но она понимает, что мужчины, вероятно, ценят в женщинах совсем другие качества. Во всяком случае, к тридцати годам Ева все еще не замужем. Она уверена, что причина ее неудачной личной жизни – в неумении строить отношения с людьми. Ева безуспешно пытается понять, что же значит "правильно себя поставить"… Но не зря говорится, что прошлое и настоящее неразрывно связаны – и события давнего прошлого приходят ей на помощь…
В чем состоит кризис среднего возраста? В том, что из жизни уходит азарт. Семейный быт стал рутинным. Дети выросли, у них свои интересы. Карьерные высоты взяты. Тогда и наступает растерянность… Чего добиваться, в чем искать жизненный кураж? Этот неизбежный вопрос задает себе успешный бизнесмен Александр Ломоносов. И вдруг на его пути появляется женщина – юная, красивая, «с перчинкой». Источник нового азарта найден! Но тут-то и выясняется, что жизнь идет не по правилам психологического тренинга. И в прошлом самого Александра, и в истории семьи Ломоносовых немало событий, которые создают сложный и тонкий рисунок судьбы… Но как разобраться в причудливых линиях этого рисунка?
Не многие Золушки, мечтающие о прекрасном принце, предполагают, что он может оказаться женат. В крайнем случае объекту мечтаний «разрешается» иметь жену-стерву, недостойную его.Но что делать, если выясняется, что жена любимого человека – это его первая любовь, если с ней связаны его лучшие воспоминания о детстве и юности?.. Разрешить этот вопрос оказывается для юной провинциалки Лизы Успенской труднее, чем вписаться в жесткие реалии столичной жизни.
Судьба школьной учительницы Евы Гриневой наконец-то устроена: ее муж умен и порядочен, она живет с ним в Вене, среди ее друзей – австрийские аристократы и художники. Но вся ее хорошо налаженная жизнь идет прахом… Неожиданная любовь к мужчине, который на пятнадцать лет ее моложе, кажется скандальной всем, кроме Евиного брата Юрия. Ведь и его любовь к тележурналистке Жене Стивенс возникла вопреки всему. Юрий Гринев, врач МЧС, не может дать Жене того, чего, как он уверен, вправе ожидать от мужа телезвезда: денег, светских удовольствий и прочих житейских благ.
Когда я впервые увидела Уилла Монро, я приняла его за типичного придурка из Лос-Анджелеса - слишком красивый, слишком богатый, слишком любит свои пробиотические смузи из капусты. В следующий раз, столкнувшись с ним на родительском собрании его дочери (я - учитель, он - родитель), я заметила его стальные серые глаза, твёрдую грудь под накрахмаленной белой рубашкой и его предположительно свободный безымянный палец. И все, я попалась на крючок. Если бы мы были героями фильма, он бы соблазнил меня и взял прямо там, на столе директора.
Он - беспринципный, отравленный деньгами и властью мужчина. Она - слишком наивная, безмерно доверяющая людям девушка. Два разных человека, с разной жизнью, ...и одним будущем. Одна встреча, два молчаливо брошенных друг на друга взгляда, и повернувшийся мир для двоих. Противостояние невинности и искушённости? Да. Вопрос только в том, кто победит? .
У Мии Ли есть тайна… Тайна, которую она скрывала с восьми лет, однако Мия больше не позволит этой тайне влиять на свою жизнь. Одно бесповоротное решение превращает Мию Ли в беглянку – казалось бы, это должно было ослабить и напугать ее, однако Мия еще никогда не была столь полна жизни. Под именем Пейдж Кессиди, Мия готова начать новую жизнь, в которой испорченное прошлое не сможет помешать ее блестящему будущему. Автобус дальнего следования увозит Пейдж из Лос-Анджелеса в Южный Бостон, штат Вирджиния, где начнется ее новая жизнь.
Ира пела всегда, сколько себя помнила. Пела дома, в гостях у бабушки, на улице. Пение было ее главным увлечением и страстью. Ровно до того момента, пока она не отправилась на прослушивание в музыкальную школу, где ей отказали, сообщив, что у нее нет голоса. Это стало для девушки приговором, лишив не просто любимого дела, а цели в жизни. Но если чего-то очень сильно желать, желание всегда сбудется. Путь Иры к мечте был долог и непрост, но судьба исполнила ее, пусть даже самым причудливым и неожиданным образом…
Чернильная темнота комнаты скрывает двоих: "баловня" судьбы и ту, перед которой у него должок. Они не знают, что сейчас будет ночь, которую уже никто из них никогда не забудет, которая вытащит скрытое в самых отдалённых уголках душ, напомнит, казалось бы, забытое и обнажит, вывернет наизнанку. Они встретились вслепую по воле шутника Амура или злого рока, идя на поводу друзей или азарта в крови, чувствуя на подсознательном уровне или доверившись "авось"? Теперь станет неважно. Теперь станет важно только одно — КТО доставил чувственную смерть и ГДЕ искать этого человека?
Я ненавижу своего сводного брата. С самого первого дня нашего знакомства (10 лет назад) мы не можем, и минуты спокойно находится в обществе другу друга. Он ужасно правильный, дотошный и самый нудный человек, которого я знаю! Как наши родители могли додуматься просить нас вдвоем присмотреть за их собакой? Да еще и на целый месяц?! Я точно прибью своего братишку, чтобы ему пусто было!..