Все страхи мира - [403]

— Знаете, — произнес он после пятнадцати минут полной тишины, — мне даже в голову не приходило, насколько все это просто. Нами владела иллюзия, что необходимо… — Он задумался. — Это совершенно точное слово — иллюзия.

— Что вы хотите этим сказать?

— Это должно было быть термоядерное устройство мощностью в пятьсот килотонн.

— Если бы действительно произошел такой взрыв, мы пришли бы к заключению, что это дело рук русских, — произнес Джек. — Никто не сумел бы остановить войну. Сейчас нас не было бы здесь.

— Да, мне кажется, что необходимо заново обдумать уровень угрожающей нам опасности.

— Док, мы тут кое-что нашли. — К ним подошел армейский офицер. Доктор Лоуэлл заглянул внутрь, затем вернулся, чтобы надеть защитный костюм.

— Умные парни. Вы знаете, сколько от меня потребовалось усилий, чтобы убедить президента, что… простите. Похоже, я так и не сумел убедить его, правда? Если бы произошел взрыв такой силы, я и сам поверил бы сообщениям.

— Что это за сообщения? — поинтересовался Головко.

— Мы не могли бы поговорить немного о наших делах?

— Отчего же и нет?

— У вас находится человек, который нам нужен, — сказал Джек.

— Лялин?

— Да.

— Он предал свою страну и понесет наказание.

— Сергей, во-первых, он не сообщил нам ничего, что мы могли бы использовать против вас. Он всего лишь снабжал нас информацией от своей японской сети «Чертополох». Во-вторых, если бы не он и не переданные им сведения, нас скорее всего не было бы здесь. Отпустите его.

— В обмен на что?

— У нас есть агент, передавший нам информацию о том, что Нармонова шантажируют его военные и что ваши военные используют для этой цели исчезнувшие тактические ядерные боеголовки. Именно по этой причине у нас и возникло подозрение, что бомба, взорвавшаяся в Денвере, может быть вашей.

— Но это ложь!

— Его сведения звучали очень убедительно, — продолжал Райан. — Я сам едва не поверил им. А вот президент Фаулер и доктор Эллиот действительно поверили, и потому события для нас развивались так плачевно. Я бы с радостью повесил этого мерзавца, но это значило бы предать доверившегося нам человека… помнишь, Сергей, наш разговор у меня в кабинете? Если хочешь узнать его имя, придется заплатить.

— Мы расстреляем его, — пообещал Головко.

— Вы не сможете сделать этого.

— Это почему?

— Мы выбросили его, и все, что я сказал тебе, — это то, что он лгал нам. Если он поставлял нам информацию, которая не соответствует действительности, даже в вашей стране это не подходит под категорию шпионажа, верно? Будет куда лучше, если вы его не расстреляете. Когда мы договоримся, ты поймешь почему.

Первый заместитель председателя КГБ задумался.

— Хорошо, мы передадим вам Лялина — через три дня. Я даю тебе слово, Джек.

— У нашего агента кодовое наименование Спинакер. Это — Олег Кириллович…

— Кадышев? Кадышев?!

— Ты разочарован? Тебе следовало бы посмотреть на все это с моей стороны.

— Это правда? Только никаких фокусов, Райан!

— Я тоже могу дать честное слово, сэр. Мне не было бы жалко, если бы его расстреляли, но он — политический деятель и к тому же в данном случае не занимался шпионажем, верно? Призови воображение, придумай ему какое-нибудь иное наказание — назначьте его скотником в отдаленном колхозе, — предложил Джек.

Головко кивнул.

— Мы так и сделаем.

— С тобой приятно иметь дело, Сергей. Вот только жаль Лялина.

— Это почему? — удивился Головко.

— Информация, которой он нас снабжал — нас и вас, — была очень уж ценной, а теперь ее больше не будет…

— Мы не можем доводить деловые отношения до такого цинизма, но твое чувство юмора меня восхищает.

В дверях показался доктор Лоуэлл со свинцовым ведром в руке.

— Что там внутри?

— Думаю, плутоний. Хотите взглянуть повнимательнее? Можете разделить судьбу нашего друга в Дамаске.

Лоуэлл передал ведро солдату и сказал, обращаясь к командиру подразделения саперов:

— Все вынести, упаковать в ящики и отправить домой. Я хочу все внимательно осмотреть.

— Будет исполнено, сэр, — вытянулся полковник. — А образец?

* * *

Четыре часа спустя они были уже в Димоне, израильском ядерном «исследовательском» центре, где тоже был гамма-спектрометр. Пока техники изучали образец плутония, который доставили в свинцовом ведре, Лоуэлл еще раз просмотрел чертежи, удивленно покачивая головой. Райану чертежи напоминали компьютерную микросхему или что-то еще более непонятное.

— Устройство велико по размерам, неуклюже. Наши меньше его в четыре раза… но вы знаете, сколько времени потребовалось нам, чтобы спроектировать и построить оружие такого размера и мощности? — Лоуэлл поднял голову. — Десять лет. Они сделали это в пещере за пять месяцев. Вот что значит технический прогресс, доктор Райан.

— Мне такое даже в голову не приходило. Мы всегда считали, что бомба, к которой могут прибегнуть террористы… Но почему взрыв оказался таким слабым?

— Думаю, это связано с тритием. В пятидесятые годы у нас тоже были две шипучки — распад трития и его заражение гелием. Мало кто знает об этом. Таково мое мнение. Сам проект будет подвергнут дальнейшему изучению — мы создадим его модель на компьютере, — но после беглого осмотра могу сказать, что он достаточно совершенен. А-а, спасибо. — Лоуэлл взял у израильского техника компьютерную распечатку, посмотрел на нее и покачал головой.