Всё созданное Землёй - [9]

Теперь на горизонте лежала полоса желто-коричневого песка самого негостеприимного уголка Африки. Мельком бросив взгляд вправо, я увидел башню, но посмотреть второй раз не решился. Я стоял у штурвала и вел корабль к гибели. Джастин, ты должна была быть с нами!

Перед носом корабля летело черное крыло его тени, но я чувствовал еще одно крыло — над нами. Наше странствие проходило под тенью сил, нам неведомых. Мы ограничены тем, что дает нам знание. Но где-то в глубине нас самих есть одна неисследованная комната, одна недоступная лестница, ведущая вниз, в дьявольские области. Оттуда и приходят темные силы, которые растут вместе с нами.

Проход в рифах оказался уже, чем я ожидал. Вода дробилась цепочкой зазубренных кораллов, и я закричал во всю силу своих легких. Корабль продвигался вперед с невообразимым грохотом.

Страшное зрелище. Смятый борт, вьющаяся лента металла. Толчок сбил меня с ног, но я снова бросился к штурвалу. Сандерпек катался по полу, на палубе валялись еще трое.

Риф разрезал нос, словно корпус корабля был сделан из оловянной фольги.

Я засмеялся.

Спаренные винты были пока невредимы, и я еще больше увеличил скорость. Включил и позволил трезвонить всем сигналам, чтобы веселье было полным. Крен на левый борт заметно усилился.

Я уже не мог читать показания приборов, но видел, что мы несемся на мель. Мы прошли сквозь рифы, впереди развернулась широкая полоса пляжа. Теперь я снизил скорость.

По палубе пробежал Алан Батор, неуклюже подпрыгнул и бросился в море. Мне понравился его прыжок.

Мы стремительно скользили дальше. Впереди, как сплошной бурун, маячил белый пляж. Дальше виднелись неприветливые дюны, которые тянулись, наверное, в самое сердце земли. Чувствовалось горячее дыхание Африки.

— А-а-а-а! — заорал я.

Мы врезались.

Под песком оказался риф или скала. Такого я не ожидал и успел намертво вцепиться в штурвал, как вдруг корабль свернулся вокруг меня.

ГЛАВА 3

Сандерпек, Абдул и я спустили на воду надувной плотик. Скумпсби нигде не было, и мы так никогда и не узнали, что с ним случилось. Скорее всего, его выбросило за борт, когда корабль налетел на мель.

Мы затащили на плот провизию и свалили ее вокруг себя. Под нами, как огромный спящий зверь, тяжело вздыхала зеленая вода. Меня всего переполняло какое-то болезненное наслаждение — ведь происшедшее было реальностью, а не иллюзией! И еще я сделал один вывод: чем бы ни являлась реальность, но это была именно она. Возможно, наша авария была даже большей реальностью, чем сама жизнь.

Пока мы неслись к берегу, у меня впервые возникло довольно странное чувство. Именно чувство, а не мысль, потому что оно пронизывало меня столь сильно, что, казалось, даже кожу пощипывает. Чувство, которое впоследствии неоднократно возвращалось ко мне в самых критических ситуациях. Мне показалось, что новые события и знания приходят ко мне не сами по себе, не просто так, а специально для того, чтобы помочь мне глубже проникнуть в самого себя.

Это чувство меня поразило. Что если оно ошибочно? Куда оно меня приведет?

Надвигалась ночь, но я пренебрег протестами своих товарищей и настоял на высадке. Солнце уже заходило, когда мы в последний раз сошли с огромного, сидящего на мели, корабля. Наконец, мы втащили плот на берег и огляделись. Было темно. С одной стороны от нас лежал черный океан, и даже шум прибоя не оживлял его. С другой — истерзанная пустыня. Где-то очень далеко — там, где я мельком заметил башню, — мерцал свет.

— Мы пойдем туда! — Меня переполняла энергия и жажда деятельности. Я был лидером. — Там цивилизация!

И тут меня настигла расплата. Потеряв сознание, я упал лицом в песок.

Очнулся я от того, что мне лили в рот теплую жидкость. Кто-то сидел передо мной на корточках и вливал в меня нитроглицерин. Я узнал Сандерпека, лицо которого походило на незнакомый ландшафт.

— Все будет в порядке, — произнес он. — Выпей это и не волнуйся.

— Док, я ведь в своем уме, правда? Моя голова… Корабль… Он потерпел крушение?

— Конечно, конечно. Поднимается луна. Ты видишь корабль?

— Это не было галлюцинацией?

Сандерпек указал на огромную, очень близкую тень: «Звезда Триеста» сидела на мели. Я вздохнул и, не в силах более говорить, послушно выпил нитроглицерин.

Абдул пребывал в шоке, и пока Сандерпек хлопотал возле него, я лежал, разглядывая звезды. Почему я это сделал? Откуда шло то огромное удовлетворение, которое я ощущал? Сейчас нас окружало множество опасностей, однако я продолжал торжествовать, почему? Все то, чем я обладал, было только что потеряно (кроме писем Джастин, которые я спрятал во внутренний карман). Почему я ни о чем не жалею?

Я знал, что корабль принадлежит компании, которой владел Фермер. Я ненавидел его и, устроив крушение корабля, повлиял, хотя и незначительно, на его подлую жизнь. Это был единственный способ, которым я мог отомстить за свои страдания и страдания других ландсменов, работавших на его ферме. Была и более непосредственная причина, хотя я и не хотел ее признавать: Фермер знал о моем предательстве Джесса… Вот и все, но лежа на берегу, на земле, еще более нищей, чем земля Фермера, я сумел заснуть и вспомнил те времена, когда был ландсменом — современное изысканное название преступника.