Все сначала - [36]

— Spiritus Sanctus superveniet in te, et virtus Altissimi obumbrabit tibi, — говорит он ей вкрадчивым полушепотом. Дескать, Дух Святый найдет на тебя, и сила Всевышнего осенит тебя. Не бойся, душа моя, все будет хорошо.

И она, в общем-то, уже на все согласна:

— Ессе ancilla Domini fiat mihi secundum verbum tuum… — Мол, се, раба господня, да будет мне по слову твоему.

Я понимаю, что эти двое сейчас меня заметят, и будет очень, очень нехорошо. Придется уходить, а пока этого не случилось, надо хотя бы как-нибудь запомнить то, что видишь, а может быть, взять с собой, сохранить, унести пусть призрачный, неверный, но отпечаток.

В эту минуту прямо откуда-то сверху и сзади, из-за затылка, раздается пронзительный, давящий голос, безжалостно и властно режущий тишину.

— Плиз свич офф йор камера! — невыносимо грохочет с небес. — Ит из стриктли проибитед ту тейк зе фотос ин зис мюзеум!

Я покорно и поспешно прячу фотоаппарат. Похоже, у них тут устроено видеонаблюдение — смотрителей ни в одном из залов не видать было, а вот, пожалуйста: разок только дернулся, они уж меня отловили. Неудобно получилось.

Я выбираюсь, пригнувшись в низких дверях, обратно на полуденный свет. И стою еще минут десять, наверное, посреди кривоугольной, горбатой, вытянувшейся вверх по склону холма пьяццы Синьорелли, пытаясь отдышаться, прийти в себя, успокоиться. Я только что видел собственными глазами “Благовещение” Фра Анжелико. То самое, где ангел — в невероятно пронзительном алом или нет, не алом, а в какой-то малиновый тон уведенном плаще, шитом пылающим золотом, которое не остыло ни на градус, не потускнело ничуть за пять с половиной веков.

Крошечный епархиальный музейчик. Малюсенький городок Кортона: мы же по Умбрии крутимся в этот раз, в Тоскану и не собирались вовсе. Но вот этот холм, покрытый старым городом, как коричневым криво-косо стеганым одеялом, — он был совсем рядом. Мы и свернули.

В винерии по ту сторону площади нам открывают бутылку здешнего “Санджиовезе”, выставляют на центр стола пяток плошек с разными удовольствиями, чтобы намазывать на поджаренный ноздреватый хлеб: тапенада из черных маслин, что-то вроде грибной икры, перетертые с маслом печеные баклажаны, ну, и еще миску чуть прижаренных помидорчиков с теплой моцареллой.

Это ж не ресторан, тут есть практически нечего — так, распивочная, считай. Зато можно подглядывать через прилавок, как они там со сковородками управляются.

Килограмм с лишним маленьких кистевых помидорчиков — выбирать крепенькие, неперезрелые, такие, чтобы прочно держались на гибких зеленых гребешках, но и не самые мелкие все-таки — осторожно ополоснуть водой и промокнуть насухо бумажными полотенцами. В широкой толстодонной сковороде разогреть полстакана зеленого пахучего оливкового масла холодного отжима (во-обще-то на нем лучше бы ничего не жарить, — уж очень быстро принимается оно дымить и трещать, — но здесь как раз тот случай, когда именно хорошее, породистое “экстра верджин” подойдет наилучшим образом) и аккуратно выложить помидоры — прямо цельными гроздьями, не обрывая с веточек. Как только первый, самый нетерпеливый из помидорчиков лопнет — посолить грубой солью и поперчить, настроив мельницу так, чтобы перец был смолот крупно, а вовсе не в пыль. Тут же высыпать сверху горсточку чеснока — лучше молодого, — нарубленного крупными спичками. Можно еще нарезать толстыми колечками небольшой пучок зеленого лука — причем в дело пойдет только нижняя, белая часть стеблей, и еще первые, самые мясистые, два-три сантиметра зеленого пера.

Помидоры ни в коем случае не перемешивать, а то они все помнутся и полопаются, но только пару раз встряхнуть сковородку, чтобы горячее масло окатило их со всех сторон.

Буквально через минуту осторожно вывалить помидоры вместе с соком и кипящим маслом в просторную низкую миску, разбросать сверху моцареллу, нарвав ее прямо руками на неровные комки с грецкий орех величиной. Напоследок рассыпать поверх сыра молоденькие, светлые листочки зеленого базилика. Миску прикрыть перевернутой тарелкой на три минуты, пока моцарелла слегка подплавится, а помидоры пустят сок и все это, само собою смешиваясь с горячим маслом, образует дивный соус, — а тем временем нарезать серый хлеб толстыми ломтями, чтобы удобно было ломать и макать.

— Ты как думаешь, вот этот цвет, ну, цвет плаща Ангела, — вот этот красный или не красный, а вот тот, который там, этот немыслимый цвет — он как-нибудь называется? Ну, есть у него строгое имя, художники же как-то умеют его описывать, обозначать?

— Может быть, это пурпурный. Я пурпурный всегда так себе представляла.

— Да? Я вот даже и не представлял. Слушай, ну как он все-таки ее уговорил, а? С ума сойти…

ТЕПЛЫЙ САЛАТ ИЗ ПОМИДОРОВ С МОЦАРЕЛЛОЙ И ЧЕСНОКОМ

(на шестерых)

1,2 кг маленьких “кистевых” помидорчиков

4 средних головки моцареллы (обычно они бывают по 125 г)

5–6 крупных зубчиков молодого чеснока

Небольшой пучок молодого зеленого лука

3 веточки базилика

Полстакана оливкового масла “экстра верджин”

Черный перец, соль

2006. Гранитные рыцари все еще здесь Куриные грудки с рокфором

Угол Университетской и улицы 17 Вересня, Львов, Украина