Все случилось летом - [72]

Вечером Артур ждал возвращения отца, ждал долго-долго, пока мать силком не уложила его спать. Ворочаясь с боку на бок, он слышал, как затихает дом и все вокруг погружается в сон. Потом дверь тихонько отворилась, на цыпочках в комнату вошла мама. Мальчик закрыл глаза, сделав вид, что спит. Положив что-то на стол, она тихо вышла. Он знал, это подарки ко дню рождения — так у них было принято. Когда шаги затихли, Артур поднялся с кровати, подошел к столу. Там лежали кеды — как раз такие, какие ему хотелось иметь, и еще сверток в коричневой бумаге, наверное, новый костюм или пальто. И помидор, большой помидор… Видно, тот самый, вчерашний, бабушкин подарок.

Вдалеке прогромыхал последний трамвай. Потом все стихло. Комната наполнилась удивительным сиянием, вмиг преобразившим все предметы. Они сделались таинственными, неузнаваемыми. В рубашонке, ступая босыми ногами, он подошел к окну и осторожно раздвинул занавеску: на темном небе сиял полный, круглый месяц, а рядом, как будто провожая его, плыло черное облако с серебристой каемкой. Чуть подальше мерцала одинокая звезда ярким синеватым блеском. Прижавшись лицом к холодному стеклу, Артур зачарованно смотрел на дальние миры, манившие его и пугавшие. Улететь бы туда, в бесконечную даль, где вечерами загораются звезды, а по утрам, словно чудо, восходит солнце… Тут, на земле, стояли черные деревья, их немые остроконечные верхушки отбрасывали мрачные тени.

Артур вздрогнул: ему показалось, что во дворе зашелестел гравий и кто-то там разговаривает. Отступив от окна и прижав к груди руки, он прислушался. Да, кто-то разговаривал с собакой. Джек радостно повизгивал, звенел цепью.

— Джек, хороший ты мой Джек. Плевал ты на них, правда, Джек? Плевал…

Это был голос отца. Дрожа от холода, мальчик вслушивался в грузные шаги. Отец долго возился с замком, наконец пробрался на кухню. Со страшным шумом что-то грохнуло на пол, наверное, кастрюля. Весь дом затаил дыхание, выжидая, что будет дальше. Потом отец пил, было слышно, как из крана хлещет вода. Вскоре шаги донеслись уже с лестницы, ступеньки скрипели, как живые. На полпути, тяжело дыша, отец остановился отдохнуть.

Из крана все еще текла вода, звучно плескаясь в раковине. Наверху хлопнула дверь, и все смолкло. Шумела только вода.

Сердито ворча, из спальни вышел дедушка, привернул в кухне кран. И снова в доме воцарилась тишина.

С высоты небес смотрела на землю луна, и казалось, у нее человечье лицо.

Бесшумно отворив дверь, Артур пробрался на кухню. Велосипеда там не было. Не было велосипеда и в большой комнате, не было в передней. Нигде не было. Он прокрался обратно, залез под одеяло и, свернувшись в комочек, пытался согреться. Сон бежал от него, хотя мальчик чувствовал усталость. Лунный свет проникал даже сквозь закрытые веки. Если бы можно было заснуть, если бы можно было ни о чем не думать! Но от мыслей некуда деться, некуда спрятаться. Он понял, что велосипеда, нет и не будет. Когда прошла первая горечь, мрачные мысли, будто холодные руки, сдавили грудь.

Значит, бабушка с дедушкой правы?

Значит, тот мерзкий старикашка, который сидел в тюрьме, тоже прав?

Значит, правы мальчишки, когда дразнят отца?

Нет, нет, нет!

Маленький Линарт, ворочаясь с боку на бок, тихо стонал. Если бы только отец понял, что велосипед этот больше всего нужен ему самому, а не Артуру! Что теперь он скажет в школе ребятам? И как оправдает отца в глазах домашних?

Незаметно месяц ушел куда-то своими небесными дорогами. Маленький Линарт спал. Он разговаривал во сне, кого-то упрашивал, кому-то угрожал. Одинокая, звезда глядела в темное окно, постепенно бледнея и отдаляясь.

Утром дедушка распахнул парадную дверь.

— Сегодня ты у нас юбиляр. Иди здесь! — сказал он внуку, когда тот собрался в школу.

Но Артур, не говоря ни слова, пошел черным ходом мимо собачьей конуры, и старый Упенек только руками развел, в сердцах помянув «этого» да проворчав, что яблоко недалеко от яблони падает…

На дорожке, окаймленной голыми ветвями сирени, Артур остановился: четверо или пятеро ребят поджидали его у калитки. Артур вспомнил, что сам пригласил их вчера испробовать велосипед.

Сделав глубокий вдох, мальчик оглянулся: небо было затянуто хмурыми тучами.

И он пошел. Был он серьезен, как никогда, а его большие серые глаза горели решимостью и отвагой.

1962

СМЕХ

Трое по пояс голых парней грузили в машину гравий. Песчаный холм, уже наполовину срытый, с трех сторон прикрывался лесом, и потому в том месте, где стоял грузовик, было полное безветрие. Потные тела рабочих блестели на солнце. Поодаль, на мягком мху, в тени елей, похрапывал шофер. На небе не было ни облачка. Летний день клонился к вечеру.

— Так ты говоришь, бога нет? — ухмыльнувшись, произнес один из парней. Второй тотчас и с удовольствием прервал работу, облокотившись на рукоятку своей лопаты. Они оба были студентами, но в летние каникулы подрабатывали на заводе.

Их третий товарищ, как ни в чем не бывало, продолжал кидать гравий, хотя обращались явно к нему. Тенис Типлок считался настоящим грузчиком, не то что эти двое, и потому был у них за старшего. Они вместе нагружали, разгружали, привозили, увозили все, в чем нуждался завод. А вот теперь второй день возили гравий.