Все случилось летом - [31]

На конверте стояло название газеты и адрес редакции. Обрадованный Рейнис поспешил спрятать письмо в карман. Он испытывал прилив радости всякий раз, когда получал конверт с таким штампом в нижнем левом углу. Они были вестью из другого, для него недоступного мира, где живут умные, великодушные люди; он посредственность, не стоит даже их мизинца. О них, об этих людях, часто пишут в газетах, они сами сочиняют стихи, издают книги. И вот посмотри: выбрали-таки время написать и ему, простому, незаметному человеку, в далекий леспромхоз.

— Покажи, чего тебе там пишут? — сказал Каспар, не спуская глаз с дороги.

— Куда спешить, — ответил Рейнис, краснея. Ему казалось, он проявит неуважение к авторам письма и всей редакции, если просто возьмет разорвет конверт и прочтет письмо. Лучше он сделает это, когда останется один, когда даже Каспара не будет рядом. Но письмо не выходило у него из ума, рука тянулась к конверту — хотя бы просто пощупать.

На станции сделали остановку, чтобы купить сигарет и чего-нибудь съестного. А при выходе из магазина они столкнулись с Юстиной. Произошло это настолько неожиданно, что сначала все растерялись и не знали, кто кому должен уступить дорогу и что говорить. Первой опомнилась Юстина, протянула руку Рейнису, как старому знакомому, но тут же отдернула ее и весело сказала:

— Нельзя через порог. А то поссоримся. Идемте на улицу.

Каспар в первый раз держал руку Юстины в своей. У нее была узкая ладонь и крепкие пальцы. Почему-то он подумал о волнах Даугавы и ладонях, их рассекающих.

— Как поживаете? — спросил он, задержав в своей руке ее руку немного дольше, чем положено.

— Я? Могла бы и лучше, — просто ответила она. — Но вы-то, видно, ужасно заняты. Нет времени даже фильм досмотреть…

Каспар молчал. Он несмело посмотрел Юстине в глаза, — они были совершенно серьезны и глядели с легким укором.

— И куда вы теперь направляетесь? — спросила Юстина.

— В Силену, — ответил Рейнис.

— О! Возьмите меня с собой! — воскликнула она и хлопнула от радости в ладоши. — Никогда не была в Силене. Возьмете? — упрашивала Юстина, глядя то на Каспара, то на Рейниса.

— Наш фургон не очень комфортабельный, — произнес задумчиво Рейнис. — А впрочем…

— Я вам не помешаю, буду сидеть в кузове, а вы забудьте обо мне, считайте, что меня не существует.

— Хорошо, — сказал Каспар. — Постараемся.

Он распахнул заднюю дверцу и спустил ступеньки. Этот домик на колесах был не так уж плох. Тесновато, правда, — много места занимал верстак с тисками и дрелью, — но были здесь и свои удобства. Поближе к кабине стоял старенький, но еще упругий диванчик, обитый коричневым дерматином, его сняли с отслужившей свой век машины. Там же над кабиной было приделано окошко, в которое при желании можно было посмотреть на мир.

— Я запру вас, — сказал Каспар. — Иначе дверь может раскрыться на ходу.

— Хорошо, буду вашей пленницей, — ответила Юстина, забираясь в кузов. — Только сначала отвезите меня домой, надо предупредить, что уезжаю.

— Какой солнечный день, — сказал Каспар, когда они, заехав к Юстине, выбрались уже на шоссе. — И вообще лето нынче прекрасное, — добавил он таким тоном, будто делал открытие. — Смотри, какая красота кругом.

Но Рейнис его не слышал. Ему было не до красот природы: он читал письмо, то самое, со штампом рижской редакции.

— Послушай, — сказал он. — Тебя это тоже касается, ты, пожалуй, главный виновник всего. «Уважаемый товарищ, — читал Рейнис. — Вашу басню «Пресмыкалка и Булка» использовать не сможем. Судя по этой работе, Вы плохо знаете жизнь. Иначе как объяснить тот факт, что из нашего светлого сегодня Вы выбрали как раз те отрицательные явления, которые для него не характерны. Кроме того, вы даете людям оскорбительные прозвища: Пресмыкалка, Булка…

Мой Вам совет: изучайте жизнь не из окна кабинета, а старайтесь проникнуть в самую гущу ее, тогда не будет таких вот надуманных побасенок. А задатки поэта в Вас, несомненно, есть».

Каспар тихо свистнул и покосился на друга. Худое лицо Рейниса омрачилось, губы плотно сжались, глаза сузились, точно свет стал слишком ярким. С напускным спокойствием он свернул конверт и спрятал его в карман.

— Что же теперь?.. — спросил Каспар. — Вот ведь…

Не зная, как утешить приятеля, он замолчал и вдруг чуть не подскочил от удивления: Рейнис смеялся, смеялся от души, весело и заразительно.

«Лучше, конечно, смеяться, — подумал Каспар, — так оно легче. Только что тут смешного?»

— Дай-ка я сяду за руль, — немного успокоившись, проговорил Рейнис. — Постараюсь проникнуть в самую гущу жизни.

Каспар остановил машину. Вышли проведать, как себя чувствует Юстина. Открыли дверцу, Юстина шагнула навстречу.

— Чему вы так громко смеялись? — спросила она.

— У нас великолепное настроение, — пояснил Рейнис. — А у вас?

— И у меня. Хотя я не смеялась.

— Ну что ж, путешествие продолжается.

Теперь Каспар сидел без дела, положив руки на колени, глядя на бегущую навстречу дорогу. Рейнис переключил скорость, и машина медленно, вся дрожа от усилий, стала забираться на крутой пригорок. Казалось, за ним кончится земля и будет только голубое небо. Но с вершины открылись новые просторы, словно новая страница огромной книги, и ее предстояло прочесть. Каспар вдруг подумал, что теперь вместе с ним и Юстина любуется ясным небосводом и для нее с каждого пригорка открывается новая страница этой волнующей книги.