Все сбудется - [35]

Она кивнула, разняла руки, опустила их и быстро пошла к своей комнате.

— Черт! — выругался Сомаль, когда дверь за Николь закрылась.

Он сердито провел рукой по волосам, потер шею, пытаясь ослабить напряжение. С каких это пор он стал вести себя как бойскаут-недоумок? И альтруизм никогда не был в числе его добродетелей. Он всегда безжалостно пользовался слабостью противника или его ошибками.

Если бы он не оторвался от ее губ, они бы сейчас были вместе в постели. Вместо этого он стоит в коридоре, как брошенный щенок, и смотрит на запертую дверь, будто надеясь, что взгляд его обретет силу рентгеновского луча и покажет ему Николь. Она сейчас, наверное, снимает платье, которое облегало ее как вторая кожа, подчеркивая каждый изгиб тела. Он хотел сам, собственными руками стянуть его с нежных плеч и смотреть, как оно кровавой лужицей растекается у ее стройных ног. А потом поднять глаза и увидеть, как она хороша, когда на ней нет ничего, решительно ничего.

Сомаль резко повернулся, пока не совершил чего-то стремительно-необдуманного, и зашагал к своей комнате. И о чем он только, черт побери, думал, когда отвел ей спальню так далеко от своей? А вдруг ей что-нибудь понадобится ночью?

Что именно, например? — насмешливо спросил внутренний голос. Чтобы кто-то поправил ей одеяло? Или погладил по головке и утешил, если вдруг приснится кошмарный сон? Или поцеловал перед сном, чтобы лучше спалось?

Правда была такова, что Сомаль не привык себе в чем-то отказывать. Весь вечер он наблюдал за Николь, надеясь уловить признаки того, что она также взволнована теми электрическими разрядами, что проскакивают между ними двоими. Один намек — и он не отослал бы ее спать в одиночестве!

Но или она была потрясающей актрисой, или она ничего не поняла. Или не чувствовала того притяжения, что испытывал он. А может быть, она считала дни до подписания «алмазного» договора, чтобы забыть о нем, о его стране, о политических интригах и вернуться домой, в Париж…

На мгновение мысль о ее возвращении домой показалась Сомалю невыносимой. Ему стоит лучше пользоваться тем временем, что она находится с ним. Скорее всего, после этого он уже вряд ли с ней увидится.

Следующим утром Сомаль завтракал один. Интересно, думал он, Николь просто избегает меня или так устала после вчерашней ночи, что еще спит? Он решил было отправиться и проверить, что с ней, но в это время прибыла его мать.

— Сомаль, дорогой, доброе утро, — мелодично пропела Ингрид, улыбаясь вставшему ей навстречу сыну. — Надеюсь, я не очень рано, но я так взволнована. Я подумала об одном проекте. Ты просто влюбишься в него, когда узнаешь. — Она оглянулась по сторонам. — А где же Николь?

— Мы вчера были на посольском приеме, она отсыпается.

— Нет, я просто немного задержалась, — ответила с порога Николь.

Сомаль оглянулся. Ему пришлось напрячь лицевые мускулы, чтобы не выдать своей реакции: так хороша она была! Прелестные светло-пепельные волосы ореолом обрамляли ее свежее, отдохнувшее лицо. Несмотря на вчерашнее обещание, Николь широко улыбалась госпоже Дало. На мгновение он позавидовал матери — ему она никогда так не улыбалась.

Что за сумасбродство! Сомаль вежливо приветствовал ее, предложил матери стул. Николь же прошла к дальнему концу стола и села, прежде чем он смог отодвинуть стул и ей.

Нзола принесла огромный поднос с круассанами, булочками, пончиками, конфетами и поставила его на середину стола, поприветствовав сначала старую хозяйку.

Сомаль дождался, когда все занялись едой, и лишь тогда спросил мать, почему она приехала так рано.

— Чтобы застать вас обоих, — ответила та. — Тебя, пока ты не принялся за работу, Николь, пока она не уехала.

— Не уехала? — Он с удивлением посмотрел на жену.

Она пожала плечами.

— Я никуда не собираюсь.

— Соберешься, как только увидишь, что я привезла! — воскликнула» Ингрид и улыбнулась сыну. — Ты будешь в восторге, мой мальчик.

Она легко поднялась и покинула комнату лишь для того, чтобы вернуться через пару минут с довольно толстой пачкой фотографий. Порывисто-драматическим жестом госпожа Дало раскинула их на столе перед Сомалем.

Тот взглянул на них, потом на мать.

— И что это такое?

— Это фотографии, которые сделала твоя жена.

Николь поднялась, подошла к Сомалю, заглянула через его плечо.

— О, это то, что я снимала в тот день, когда Ингрид и Зефирен возили меня по Абиджану. — Она заулыбалась, увидев фото маленьких детишек, окруживших туристов. — Кое-что здорово получилось, совсем так, как я и представляла себе.

Сомаль просмотрел фотографии очень внимательно. Потом снова взглянул на мать. Та сгорала от переполняющего ее возбуждения.

— Хорошие снимки, — сказал он.

— Сомаль, да они просто превосходны для привлечения туристов! Кто, увидев такие кадры, не захочет посетить нашу страну?

— Для привлечения туристов? — переспросила Николь.

— Да. Это один из любимых проектов моих детей. Зефирен даже предприняла некоторые, пока неофициальные, шаги для развития туристического бизнеса, открытия крупного бюро путешествий. Мы хотим, чтобы нашу страну посещало как можно больше народу — для подъема экономики. Мы можем предоставить наши прекрасные пляжи любителям купаться и загорать и интересные экскурсии в глубь страны для желающих ознакомиться с джунглями и пустынями. Сомаль, ну неужели ты не видишь, что снимки изумительны! Николь может наснимать еще и сделать брошюру, которую мы распространим по всему миру. Подумай, какой интерес вызовет рекламный проспект, созданный именно ею!