Все равно! - [85]

Мужики конечно не описались, но пистолеты покидали дружно.

— Куда бежать знаете? — спросил я. — Вдоль по коридору и в машинный зал, направо.

С этими словами я надел солидол на вентиль кислородного баллона…

И остался один. Не спеша собрал в мешок оружие беглецов и пошёл следом за ними. Надо было поговорить. Горбань теперь будет настороже и испуган после исчезновения семи человек. Смысла нет нападать на него в таком состоянии.

Лучше всё делать под утро, когда с первыми лучами встающего на Востоке Солнца проходит ночной мандраж, и начинает клонить ко сну.

Я догнал мужиков около пробитого мной входа, после того как заложил двойную металлическую дверь стальным брусом. Они уже поуспокоились, и я не казался таким страшным как раньше.

— Это ты шпиён что-ли? — снова стал спрашивать старший.

— Спрашивай поменьше, целей будешь. — посоветовал ему. — Значит так, громадяне! Лезьте в эту дыру и побыстрее, пока горбатый не опомнился. А то он сейчас сердитый, всех поубивает. Ферштейн?

Такой язык они понимали с полуслова. Немецкие команды давно уже стали ридной украиньской мовой. Когда вылезли на поверхность, я построил их как на учениях, по-росту и провёл експресс дознание. Они с облегчением рассказывали о том что они видели и знали.

— Бегите по домам и сидите тихо сегодня. Только сначала зайдите к Кибитке и предупредите следующую смену. Пусть отдохнут сегодня тоже.

— Не боись. — сказал старшой.

— А я и не боюсь. — ответил ему и засмеялся, вспомнил как они убегали от моего солидола.

— Ну, ты эта… никому не расскажешь?

— Думаю твои товарищи через полчаса уже всему селу расскажут. Сами.

— Ну ты вспомни, я ведь не бежал, просто последний ушёл, неспеша. Подтвердишь, если что?

— Уговор.

— Михась. — он протянул мне свою руку. — А може помощь яка нужна? Я ведь понимаю что они бандюки.

— Если не струсишь…

— Ни в жисть!

— Тогда пошли, мне как раз заряжающий нужен, а может ты и на тракторе можешь?

— А як же!

— Значит и танк водить сможешь, так даже лучше.

И мы направились в сторону противоположную той, которой ушли счастливые охранники.

Светало. В призрачном утреннем свете наступающего зимнего дня «Тигр» выглядел как монолитная глыба неприступной крепости на колёсах.

— Давай, — говорю, — время терять не будем, по дороге и научишься.

Экипаж машины должен быть пять человек, но нам-то выбирать не приходилось, к тому же против нас оперировало не соединение бронированных «Запорожцев», а человек двадцать легковооружённых преступников, и танк мог служить только как средство запугивания до полусмерти. К сожалению я не знал какой снаряд бронебойный, а какой фугасный. Поэтому взял первый попавшийся, предварительно посмотрев в жерло ствола, оно было чистым, может чуть ржавчины, но это беда небольшая. После одного выстрела всё вылетит.

Замок приветливо лязгнул закрываясь, всё, теперь надо только прицелиться. Мы мчались по взлётной полосе со скоростью велосипедиста, и здание аэропорта росло в триплексе.

— Тормози! — закричал я, когда до него оставалось метров двести. Неподалёку от двери стоял «Мерседес» Горбаня, который я выбрал в качестве лакмусовой бумажки наших намерений.

Пушка, подчиняясь движению маховиков, поменяла угол и теперь была точно направлена в цель.

— Уши! — предупредил я Михася, и нажал на электроспуск. Она грохнула, пахнуло вкусным дымком отработанного пороха, и вентиляторы услужливо вытянули его наружу. Мне было видно как подпрыгнул «Мерс» и от него полетели ошмётки моторного чугуна и ещё какой-то дряни. Взрыва не было. Это был бронебойный. Понятно теперь. Я схватил фугасный, открыл казённик и засунул его внутрь.

— Михась!

Он повернул ко мне своё помолодевшее лицо.

— Что?

— Дави его!

Если я понял правильно, для моего механика это было что-то наподобие рая, где он мог разъезжать по дорогам заполненным шикарными тачками и давить их всех на хрен!

— А остальные?

— Дави все! — разрешил я махнув рукой.

Мельком я заметил бледные лица в окнах, теперь когда у них не было средств к бегству, они должны стать сговорчивей.

В 5:15 утра раздался звонок на квартире командира лётной части базирующейся почти за забором нашего аэродрома.

— Олексий Антонович! — испуганный голос дежурного по части стряхнул остатки сна с пана полковника Радяньской Армии.

— Ты шо Мыкола, сказився? Опять за старое?

— Никак нет, пан полковник. Здесь такое деется! Гражданский аэропорт атакует немецкий танк!

— Який ты дурной, Мыкола. Так тож кино снимают. Про войну.

— А вдруг это немцы?

— Ты Мыкола пив горилку вчера?

— Та боже ж мой!

— Пив собака! У нас усё в порядке?

— Усё, Олексий Антонович.

— Наказую я тоби крепко. Дай мне доехать. А ну геть с телефону!

И уже засыпая во второй раз командир возжелал посмотреть на съемки фильма, может и его тоже снимут, как консультанта. Но это потерпит.

Было несколько звонков от напуганных граждан: в милицию, прокуратуру, а также в приёмную городского головы, где конечно никто не ответил по причине раннего времени, а попросили оставить сообщение на автоответчике, на что голос в трубке сказал нечто заковыристое и крайне обидное для всего Украинского правительства в целом.

Из психиатрической горбольницы имени Тараса Шевченко выезжала машина скорой помощи, но до места не доехала. Никто не знает почему. В общем на Винничине было обычное утро субботы, когда никто никуда не торопился.