Все расследования Шерлока Холмса - [652]

– Возможно, да, а возможно, и нет. Вероятно, в скором времени я смогу сказать больше. Выяснение того, что оставило такие следы, значительно приблизит нас к преступнику.

– Это, конечно же, глупо, – рассуждал полицейский, – но если бы к его спине прижали раскаленную проволочную сеть, то такие кровоподтеки могли бы образоваться на тех местах, где проволоки перекрещиваются.

– Весьма подходящее сравнение. А что, если подумать о плети-кошке с маленькими узелками на веревках?

– Ей-богу, мистер Холмс, точно! Это она и была!

– Или что-нибудь совершенно другое, мистер Бардл. Но ваши улики слишком слабы для ареста. К тому же мы не должны забывать о последних словах убитого: «Львиная грива».

– А что, если это он так имя Ян…

– Да, я тоже подумал об этом. Если бы второе слово звучало хоть как-то похоже на «Мэрдок»… Но нет. Он очень четко его произнес. Я совершенно уверен, что это была «грива».

– Других версий у вас нет, мистер Холмс?

– Может быть, и есть, но я не хотел бы обсуждать их, пока у меня нет достаточно веских улик.

– Когда же они появятся?

– Через час. Возможно, и раньше.

Инспектор потер пальцами подбородок и с сомнением посмотрел на меня.

– Хотел бы я знать, что у вас на уме, мистер Холмс. Рыбачьи лодки?

– Нет, они были слишком далеко.

– Хорошо-хорошо! Может быть, Беллами и его сынок-атлет? Они мистера Мак-Ферсона не очень-то жаловали. Могли они такое с ним сотворить?

– Нет-нет, и не старайтесь! – с улыбкой произнес я. – Вам не удастся из меня ничего вытянуть, пока я не буду готов. Послушайте, инспектор, я думаю, что и вам, и мне есть чем заняться. Если мы встретимся с вами еще раз, скажем, в полдень…

Но на этом наш разговор прервался самым неожиданным образом, и это стало началом конца дела о смерти Фицроя Мак-Ферсона.

Моя входная дверь с грохотом распахнулась, в коридоре послышались неровные шаги, и в комнату, пошатываясь, ввалился Ян Мэрдок. Белый как мел, растрепанный, одежда в полном беспорядке, костлявыми руками он цеплялся за мебель, чтобы не упасть.

– Бренди… Бренди! – из последних сил выдохнул он и со стоном повалился на диван.

Он был не один. За ним вошел Стэкхерст, без головного убора, пошатываясь и задыхаясь почти так же, как его спутник.

– Да, да, дайте бренди! Скорее! – через силу выкрикнул он. – Он при последнем издыхании. Я едва смог сюда его довести. По дороге он два раза терял сознание.

Полбокала неразбавленного спиртного произвели нужное воздействие. Мэрдок приподнялся на одной руке и сбросил с плеч пиджак.

– Бога ради, масла, опиума, морфия! – закричал он. – Хоть чего-нибудь, я не вынесу этой адской боли!

То, что мы с инспектором увидели, заставило нас вскрикнуть от изумления и ужаса. На голых плечах учителя математики горела та же странная смертельная метка из перекрещивающихся красных воспаленных рубцов, которую мы видели на теле Фицроя Мак-Ферсона.

Боль была действительно невыносимой и, судя по всему, не сосредоточивалась на спине, поскольку дыхание несчастного страдальца время от времени останавливалось, лицо начинало чернеть, он хватался за сердце и на его лбу выступали капли пота. В любой миг он мог умереть. Я продолжал вливать ему в горло бренди, и каждая новая порция возвращала его к жизни. Ватой, смоченной в растительном масле, мы протерли эти странные раны, и это, кажется, смягчило боль. Наконец голова его бессильно упала на подушку: он забылся. Измученное тело нашло убежище в этом последнем очаге жизненных сил. Это был полусон и полуобморок, но, по крайней мере, он перестал страдать.

Что-либо узнать от него самого было совершенно невозможно, но, когда мы удостоверились, что он не умрет, ко мне повернулся Стэкхерст.

– Боже мой! Боже мой! – дрожащим голосом воскликнул он. – Что это, мистер Холмс? Что это?

– Где вы нашли его?

– На пляже. Точно на том же месте, где умер бедный Мак-Ферсон. Если бы у него сердце было такое же слабое, как у Мак-Ферсона, он бы сюда не дошел. Я опасался, что он умрет у меня на руках по дороге. До вас намного ближе, чем до школы, поэтому мы сюда и добрались.

– Вы видели, чем он занимался на пляже?

– Я шел по утесу, когда услышал крик. Он стоял у самой воды и качался, как пьяный. Я сбежал вниз, набросил на него кое-какую одежду и повел наверх. Умоляю вас, мистер Холмс, сделайте что-нибудь! Снимите проклятие с этого места! Жизнь здесь становится невыносимой! Неужели даже вы, известный на весь мир человек, не сможете помочь нам?

– Думаю, что смогу, Стэкхерст. Идемте со мной! И вы тоже, инспектор. Посмотрим, можем ли мы найти убийцу.

Поручив лежащего без сознания Мэрдока заботам экономки, мы втроем отправились к смертельной лагуне. На гальке лежал небольшой ворох одежды и полотенец, оставленный пострадавшим. Я медленно подошел к кромке воды. Мои спутники гуськом следовали за мной. Большая часть озерца была мелкой, но под утесом, там, где берег чуть уходил вниз, глубина его составляла футов пять-шесть. Разумеется, тот, кто хотел здесь искупаться, шел именно к этому месту, тем более что вода в этом естественном зеленом бассейне была кристально чистой. Над этим местом из основания утеса торчали несколько камней, образуя своего рода карниз, по нему я и пошел, внимательно всматриваясь в воду внизу. Когда я оказался точно над самым глубоким и спокойным местом лагуны, мои глаза заметили то, что искали, и я восторженно вскричал: