Все ради любви - [12]

– Ты великолепна сегодня, – мягко сказал он вполголоса. – Но почему-то так грустна…

– Мне больше всего хотелось бы убежать отсюда куда глаза глядят, чтобы никто не мог разыскать, – призналась Эви. – Как ты думаешь, моя мать заметила бы мое отсутствие?

– Нет, – быстро ответил он. – Но я бы заметил. Несмотря на тяжесть в душе, Эви не удержалась от улыбки.

– Это потому, что ты меня любишь, – возразила она. – А мать меня недолюбливает. Мне бы сейчас хотелось, чтобы ты перекинул меня через плечо и унес отсюда как можно дальше.

– Прямо сейчас? – Его крепкие длинные пальцы взяли ее за талию, заставляя повернуться к нему лицом. В его глазах по-прежнему таилась грусть, несмотря на шуточный тон разговора. – Скажи только слово, и я унесу тебя на руках в свой дворец на край света и никогда не отпущу.

– Нет уж, лучше смерть, – рассмеялась Эви. – У тебя во дворце ужасные комнаты без окон, не видно даже неба. Ты сам рассказывал.

– У меня есть и прекрасные комнаты с видом на роскошный сад, обустройство которого стоило мне состояния, – ответил Рашид. – Ты сможешь занять самую лучшую из них, – продолжал он. – Там я буду навещать тебя каждый день, принося подарки и расточая комплименты.

– А я смогу свободно гулять вокруг твоего дворца на краю света?

Рашид покачал тюрбаном.

– Ты будешь моей пленницей, – объяснил он. – На дверях будут стоять неподкупные стражи.

– А если я соблазню кого-нибудь из этих неподкупных стражей, что тогда?

– Они все будут евнухами, – спокойно пояснил Рашид. – То, чем ты собираешься их соблазнять, едва ли их заинтересует.

– В таком случае – не поеду, – решила Эви. – Там мне будет еще хуже, чем здесь.

– Вот она, моя девочка, – мягко рассмеялся Рашид, притягивая ее к себе, и Эви почувствовала его крепкие, тугие мускулы под складками бурнуса. – Лучший выход из подобной ситуации – начать перечислять твои достоинства.

Эви тоже засмеялась. Глаза Рашида радостно блестели, и, склонив голову, он прижался губами к ее губам.

Они были абсолютно одни под белым навесом, однако их губы успели только на несколько секунд ощутить тепло друг друга, когда Эви мягко, но решительно разомкнула объятия.

– Шейх, уж не пытаетесь ли вы соблазнить меня средь бела дня? – притворно гневно спросила она.

Но Рашид игру не принял.

– Нет, – тихо ответил он. – Я только хотел показать, как сильно я люблю тебя.

– Как – прямо здесь? – снова шутливо воскликнула Эви. – Перед христианским алтарем? Что же скажет на это твой бог? Или под тентом ты чувствуешь себя сокрытым от его глаз?

– Мой бог – тот же самый, что и твой, Эви, – сурово и мрачно отозвался Рашид.

– Ну, поскольку ты глубоко заблуждаешься, мне следует поторопиться уйти отсюда, иначе нас обоих поразит божий гнев, – не сдавалась Эви, стараясь не замечать серьезного – слишком серьезного – тона Рашида. – Увидимся позже…

– Эви.

Она уже успела повернуться к нему спиной, когда услышала свое имя. Только Рашид умел произносить его так, что она замирала, словно пришпиленная к полу.

Рашид ни в коем случае не был глупцом, и от его проницательных черных глаз не укрылось выражение лица, с которым Эви отвернулась.

– Что? – устало спросила она.

Несколько секунд молчания – и по спине Эви невольно пробежал нервный озноб. Она закрыла глаза, чувствуя нестерпимую сухость в горле. Главное – не дать вырваться тому, что она так усердно сдерживала в себе весь сегодняшний день.

– Что случилось?

– Ничего.

– И из-за этого самого «ничего» ты вот уже несколько недель ходишь сама не своя? – хмурясь, спросил Рашид.

– Ты был занят. Я тоже, – беспомощно залепетала она.

– Ты пряталась от меня, – поправил он. – Ты и теперь прячешься.

– Мне надо выдержать этот день и сохранить достойный вид, – вздохнула Эви.

– А мои поцелуи мешают сохранению этого самого вида, так? – внезапно его голос зазвучал холодно и сурово. Это было дурным знаком, потому что задевать непомерное самолюбие Рашида было опаснее всего.

– Я ведь просила тебя не приходить, – напомнила ему Эви.

– И теперь, поскольку я ослушался и отказался прятаться, как ты, меня ждет наказание, да?

Если все понимать так, то он, конечно, имеет право обидеться, устало признала Эви.

– Ты мужчина, – сухо сказала она. – И обниматься с одной из самых известных англичанок для тебя не зазорно, даже наоборот, придаст тебе шарма. А меня за это снова обзовут шлюхой.

– Это та старуха в чудовищном лиловом платье! – мгновенно среагировал Рашид. – Слово это очень подходит к выражению ее лица.

Невзирая на подавленное настроение, Эви не могла не улыбнуться такой емкой характеристике тетушки Селии.

– Если начистоту, – с улыбкой призналась она, – то тебя она назвала блудливым азиатским варваром.

Черная бровь насмешливо приподнялась.

– И ты с ней согласна?

– О да, – закивала Эви. – Но мне это нравится, – усмехнулась она.

Его глаза потемнели, и у Эви слегка закружилась голова.

– Мне надо идти, – пробормотала она и поспешила прочь, чтобы не дать чувствам выплеснуться наружу. – Увидимся позже. – И вышла из-под навеса.

* * *

Новобрачные позировали фотографам, расположившись под сенью специально привезенного сюда букового дерева, которое, казалось, росло здесь уже не одно столетие. Гости стояли вокруг – кто рядом, кто поодаль, небольшими группками. Официанты в белых костюмах сновали между ними с подносами, на которых красовались бокалы с шампанским, и пытались не столкнуться с детьми, носившимися по парку точно маленькие дьяволята.