Все прекрасное – ужасно, все ужасное – прекрасно. Этюды о художниках и живописи - [23]
Собрание холстов Немухина с изображением карт являет собой учебник или скорее задачник по разгадыванию египетской тайны. Если когда-нибудь найдется читатель немухинского сборника, который решит ЗАДАЧУ, настанут те самые времена.
Вегетативная Архитектура
Огромный фикус в городе Палермо на Пьяцца Марина выглядит доисторическим сооружением и не походит ни на одно другое дерево в мире.
На протяжении веков ветки древнего растения тянулись вверх, клонились к земле, касались ее, пускали корни, превращаясь в дополнительные стволы. Новые и новые артерии сплетались в косы, обвивали прежние и народившиеся туловища дерева.
Затем эти свежие образования снова порождали ростки и ветки. Процесс повторялся и повторялся. Фикус старел, дряхлел. Обновлялся. И возрождался.
В результате образовалось ботаническое чудо: что-то вроде каркасной системы готической архитектуры. Со стволами и ветками, сплетенными из нервюров.
Система, как оживший гигантский паук Луиз Буржуа, раскинула свои зеленые лапы аркбутанами и контрфорсами.
Природа или Автор творения (на выбор) явили свету огромное растение, похожее на урбанистическую развалину. Которую хочется назвать «Вегетативной архитектурной руиной».
Кажется, что подобные странные уникальные явления исполнены тайного смысла. И преподнесены человеку в виде ребуса, загадки для решения.
«Задание на дом».
Что-то вроде фундаментальной математической задачки, над которой человек бьется десятилетиями, веками, а то и тысячелетиями в надежде найти единственное правильное решение.
Ficus macrophylla.
Сообщение? Знамение? Напоминание?
«Складки коры, говорящие об ураганах?»
«Морщины задумчивости?»
«Узор на шкуре ягуара?»
Вегетативная архитектура Ficus macrophylla представляет собой идеальный природный локус. Памятное место для укрытия аллегорий.
Фигур памяти.
Кто поместил мнемонические картины в зеленые каркасы гигантского фикуса?
Тени каких идей притаились в зелени аркбутанов и контрфорсов вегетативного чуда?
Имена гостей аристократа Скопаса, принявших участие в печально закончившемся пиршестве, запечатленных в памяти поэта?
Утерянная «Битва при Ангиари» Леонардо да Винчи?
Золотое яйцо, снесенное пестрой птицей Курочкой Рябой?[8]
Четырнадцать слов, распознанных ацтекским жрецом Тсинакане в краткие мгновения кормления зверя?
Или же египетская правда Гермеса Трисмегиста, расшифрованная магом Возрождения Джованни Пико делла Мирандола?
Да мало ли что!
Увидеть, разгадать, что за фигуры памяти невидимками мерцают в таинственных арках, – задача для исследователей, визионеров, мистиков и художников.
Эрик Булатов
70-е годы XIX века. Популярный в те годы в среде неофициальной культуры философствующий господин Евгений Шифферс пришел посмотреть работы в мастерскую художника Эрика Булатова. Увидев картину «Слава КПСС», Шифферс трижды испуганно перекрестился и воскликнул: «Как вы посмели на нашем русском небе написать имя дьявола?!» Булатов показал следующую картину «Иду». «Значительно лучше, – слегка успокоившись, удовлетворенно крякнул гость, – но надо же закончить начатую мысль и дописать: Иду к тебе, Боже!» Больше Булатов Шифферса на порог не пускал.
Кстати, еще о Булатове: в 1988 году у Эрика состоялась выставка в Центре Помпиду в Париже. Газета «Русская мысль» напечатала рецензию на выставку. Вместо того чтобы порадоваться за автора (а заодно за все русское искусство) и поздравить художника, газета опубликовала следующее: «Если в ранних работах еще была надежда, что из Булатова получится художник, то поздние картины таких надежд не оставляют»…
Когда я думаю об Эрике Булатове, первое слово, которое приходит в голову: достоинство.
Пейзаж зачеркнут, запечатан двумя крестами.
Изображение вызывает в памяти картину Исаака Левитана «Над вечным покоем». И там, и тут взгляд на поднебесную с птичьего полета. И там, и тут – храм. И там, и тут – река неспешно несет свои воды. И там, и тут – бескрайняя даль. И там, и тут – масштабное высказывание о стране. И там, и тут – собирательный образ России.
Бережно, на одном дыхании выписана церковь. Покосившаяся луковица. «С колокольни отуманенной кто-то снял колокола».
И избы. «Избы серые твои».
И тающая даль.
Во время Второй мировой войны в Москве окна в зданиях заклеивали бумажными лентами крест-накрест. На случай бомбежки. Заклеенные таким образом стекла были устойчивы к взрывной волне и не разбивались. В детстве я, послевоенный ребенок, с волнением взирал на несмываемые стигматы крестов в окнах домов на нашей улице Казакова. Я представлял себе жителей этих домов, взирающих на зачеркнутый мир. На зачеркнутых людей. На небо в крестах.
Нечто подобное мы наблюдаем в картине Булатова «ХХ век». Пейзаж запечатан двумя красными крестами.
Заговорен.
Картина-оберег.
От кого?
От «какого хочешь чародея».
Чтоб не пропала и не сгинула перекрещенная художником Россия.
Эдуард Штейнберг
Художник Эдуард Штейнберг мгновенно устанавливал контакты с людьми. Бросался в глаза контраст между образом простоватого парня со слегка приблатненной речью и мудреным эстетским искусством, которое этот парень творил.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В этой книге собраны воспоминания и размышления взрослых людей, помнящих о своей детской травме – временном отлучении от семьи по очень уважительным причинам: детский сад, больница (санаторий) в любое время года или пионерлагерь (чужая дача) летом. Любой не родительский дом для ребенка – это и есть дом казенный, опыт пребывания в котором западает в душу на всю жизнь. Авторы сборника сыграли в увлекательную игру – попытались преобразовать боль, страх, стыд в текст. Получилась единая история о насилии и разных способах преодоления его последствий, об осмыслении прожитого, о становлении личности, об обретении свободы.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
«Имя писателя и журналиста Анатолия Алексеевича Гордиенко давно известно в Карелии. Он автор многих книг, посвященных событиям Великой Отечественной войны. Большую известность ему принес документальный роман „Гибель дивизии“, посвященный трагическим событиям советско-финляндской войны 1939—1940 гг.Книга „Давно и недавно“ — это воспоминания о людях, с которыми был знаком автор, об интересных событиях нашей страны и Карелии. Среди героев знаменитые писатели и поэты К. Симонов, Л. Леонов, Б. Пастернак, Н. Клюев, кинодокументалист Р.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.
Повествование о первых 20 годах жизни в США, Михаила Портнова – создателя первой в мире школы тестировщиков программного обеспечения, и его семьи в Силиконовой Долине. Двадцать лет назад школа Михаила Портнова только начиналась. Было нелегко, но Михаил упорно шёл по избранной дороге, никуда не сворачивая, и сеял «разумное, доброе, вечное». Школа разрослась и окрепла. Тысячи выпускников школы Михаила Портнова успешно адаптировались в Силиконовой Долине.
Книжечка юриста и детского писателя Ф. Н. Наливкина (1810 1868) посвящена знаменитым «маленьким людям» в истории.
В работе А. И. Блиновой рассматривается история творческой биографии В. С. Высоцкого на экране, ее особенности. На основе подробного анализа экранных ролей Владимира Высоцкого автор исследует поступательный процесс его актерского становления — от первых, эпизодических до главных, масштабных, мощных образов. В книге использованы отрывки из писем Владимира Высоцкого, рассказы его друзей, коллег.