Все правые руки - [7]

— Ого, как вас понесло?! Всегда завидовал людям, умеющим обращаться с заковыристыми выражениями, — непритворно восхитился тирадой пациента майор.

— Я свои права знаю! Мне еще не предъявлено никакого официального обвинения, а потому, либо предъявляйте его немедленно, либо убирайтесь ко всем чертям, а не то я спущу на вас целую свору правозащитников, — не унимался в праведном, как ему казалось, негодовании Роман Яковлевич — пока еще гражданин и бизнесмен.

Другой бы на месте Иверзева уже давно бы ринулся с опровержениями или молча откланялся, но майор сохранял поистине эпикурейскую[7] безмятежность.

— А вас не удивляет, что я до сих пор не поинтересовался, почему вы там оказались и что делали? — меланхоличным до безразличия голосом спросил он у лежащего.

— Ну и почему? — буркнул Рахлин.

— Да все по тому, что я и так это знаю.

— Что вы можете знать?

— Вы там совершали банальное убийство, с применением спецсредств, за что и получили гонорар, так сказать, во временное пользование, — не преминул уколоть в самое больное место представителя нации, считающей себя выше других.

— И к-кого я, по-вашему, убил? — опять слегка запнулся опрашиваемый и капельки пота заблестели у него на носу, выдавая крайнее волнение.

— Вы убили гражданина Вдовенко в зале ожидания, — коротко ответил тот.

— Не знаю я никакого Вдовенко и причин его убивать, стало быть, не было.

— Не спорю, фамилию убитого вы могли и не знать. Вы просто выполняли заказ.

— И как же я это сделал?! Застрелил, зарезал, задушил? У всех на виду? Вы с ума сошли?

— Да. Представьте себе. У всех на виду, в зале ожидания. И я не сошел с ума, как вы опрометчиво предположили. А убили вы его посредством авторучки, стреляющей ампулой с ядом. Этот момент очень хорошо был запечатлен камерами внутреннего слежения. Замечательные кадры, скажу я вам. Сразу видно руку опытного профессионала. Кстати, а почему вас собственно не удивляет факт того, что каким-то заурядным убийством какого-то Вдовенко заинтересовалось ФСБ?

— Этой «конторе глубокого бурения»[8] свойственно всюду совать свой нос, — брезгливо скривил лицо лежащий.

— А вот это вы зря, — беспечно отмахнулся, нисколько не обидевшийся майор. — Только вот я думаю, до какой же степени ваши, с позволения сказать, хозяева не дорожат вашей жизнью и безопасностью? У меня вообще сложилось такое впечатление, что они заранее списали вас в расход, то есть, еще до проведения вами акции по устранению Вдовенко.

— Что вы ко мне привязались с этим, как его там, Вдовенко?! — опять разозлился Рахлин. Не знаю я его, и знать не желаю.

— Напрасно, батенька, напрасно, — осуждающе покачал головой Иверзев. — Вам бы стоило поинтересоваться личностью своего… эээ подопечного. Это ведь не какой-нибудь торговец хурмой с Даниловского рынка, а заместитель директора ФСО, то бишь Федеральной Службы Охраны. Устранять личность такого высокого полета не доверят первому встречному без опыта проведения подобных мероприятий. Из всего этого я делаю два взаимодополняющих вывода. Во-первых, что это не первая ваша акция, а во-вторых, если вас не проинформировали об опасности предполагаемой акции, то каким бы ни был ее исход, для вас все равно все должно было закончиться фатальным образом. И то, что вы тут лежите передо мной, почти полностью парализованный, говорит в пользу моих догадок.

— Оставьте меня! Больше я вам ничего не скажу без присутствия моего личного адвоката! Или мне уже и в адвокате отказано?!

— Ну почему же отказано?! Ни в коем случае! И я, конечно же, могу уйти, но…

— Что еще, черт возьми?!

— Перестаньте, наконец, все время поминать Нечистого! Чревато. Дело в том, что, вы, наверное, уже и сами начали догадываться, что у тех людей, кто заказал вам устранение гражданина Вдовенко, как за тем и ваше уничтожение, в качестве ненужного звена, оч-ч-ень длинные руки. И я почти со стопроцентной гарантией смею предположить, что они уже связались со всеми столичными моргами и, убедившись, что вашей персоны нет ни в одном из них, лихорадочно ищут вас по всем травматологическим отделениям. Ставки в игре настолько высоки, что они ни в коем случае не успокоятся, пока не отыщут вас. И ваш наивно разыгрываемый спектакль смертельно больного их в заблуждение не введет. Хотя я признаю, что ваше состояние весьма тяжелое, однако не столь фатальное для жизнедеятельности.

— Ч-ч-то, в-вы хотите этим сказать?! — уже с нескрываемым испугом спросил Роман Яковлевич.

— Я хочу сказать, что заведующий реанимацией — человек не столь уж и щепетильно настроенных взглядов.

— Вы полагаете…? — в глазах пациента уже начинала плескаться паника.

— Да-да, милейший Роман Яковлевич, — с приторной и слащавой улыбочкой подтвердил майор догадку больного, — вы верно меня поняли. Как легко он принял деньги из рук вашей супруги за распространение информации о вашем безнадежном состоянии, так же легко он может принять деньги и еще от кого-нибудь.

— И? — начал было Рахлин.

— И в один прекрасный момент, дежурная на посту медсестра куда-нибудь отвлечется, а к вам зайдет совсем другая «медсестра», помните, как в фильме «Убить Билла»? И сделает вам инъекцию. Или того проще, вытащит из-под вас одну из подушек, и заботливо накроет ею ваше лицо, постояв немного в красивой позе и послушав ваши глухие стенания, пока вы не успокоитесь. Ну, так что, мне уходить? Или как?