Все правители Москвы. 1917–2017 - [108]

Несколько лет назад, к 50-летию Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов, Мосгорархив выпустил богато иллюстрированный сборник мемуаров и документов «Москва военная». Из вступительной статьи составителей следовало, что цель этого труда — дать объективную картину жизни столицы в военные годы, осветить все подробности битвы за Москву, рассказать о тех, кто внес наибольший вклад в разгром гитлеровских полчищ. В связи с таким анонсом тем более странно, что среди очерков о московских руководителях военных лет не оказалось рассказа о М. Г. Попове, авторы сборника ограничились лишь упоминанием его фамилии в контексте ряда статей и в подписях к нескольким снимкам. Это как-то не укладывается в тезис об объективности повествования.

Роль Георгия Михайловича Попова в обороне Москвы, да и вообще в победе над врагом, безусловно, заслуживает самых высоких оценок. В хранящихся в архивах документах Ставки главного командования есть приказ, подписанный Тимошенко, Сталиным и Жуковым 29 июня 1941 года, через неделю после начала войны. Он касается формирования резервной армии, и текст этого приказа гласит: «Создать Военный Совет при Командующем резервной армии в составе генерал-лейтенанта т. Богданова, т. Попова и т. Круглова».

Создание резервных армий, как потом оценят историки, было очень правильным и важным шагом. «Хотя наш фронт и назывался резервным, — писал Попов, — но таковым он был лишь в самом начале. События развивались очень быстро, и из резервного уже вскоре он стал действующим, а затем преобразован в Западный фронт, командование которым принял Г.К. Жуков. Создание оборонительной линии протяженностью почти в 500 километров позволило почти три месяца сдерживать натиск врага.

Не могу не сказать, что пока фронтом командовал Жуков, дела шли удовлетворительно. Но в сентябре его направили в Ленинград, а командование фронтом принял Буденный. В то время Сталин еще верил, что старые, легендарные командиры покажут себя. Но Буденный не смог удержать фронт. Произошла трагедия — немцы стремительно приближались к столице. В начале октября Западный фронт снова принял Г.К. Жуков, срочно вызванный Сталиным из Ленинграда. Это были самые тяжелые недели в обороне столицы, ее судьба в полном смысле висела на волоске…»

К этому времени Георгий Михайлович решением Государственного Комитета Обороны был отозван с фронта. Ему было предложено сосредоточиться на работе московской промышленности, которая и раньше насчитывала немало оборонных предприятий, а сейчас вся была переведена на военные рельсы. Еще раньше, когда началась эвакуация заводов на восток, сразу была поставлена задача производить передислокацию таким образом, чтобы в Москве оставались мощности для обеспечения нужд фронта. Именно в это труднейшее время подтвердилась правильность той линии, которая во многом была ориентирована на развитие оборонной промышленности.

Только сегодня нам становятся известны многие подробности октября сорок первого. По трудно понятным причинам под грифом секретности оказались документы, связанные с обстановкой в столице в середине месяца. Большей нелепости, чем многие годы предлагала официальная пропаганда, трудно вообразить. Из рассказов тех, кому в те дни довелось быть в столице, известно о панике, охватившей часть москвичей, о беспорядках, к счастью, пресеченных быстро и решительно. Хотя об этом уже шла речь в очерке о В. П. Пронине, обратимся и к воспоминаниям Георгия Михайловича Попова. Это один из тех человеческих документов, которые рассказывают суровую правду, ничего не приукрашивая, называя вещи своими именами. Попов не скрывает, что в тот момент не всегда оказывались на высоте даже некоторые из тех людей, которые занимали высокие посты в партии и государстве. Впрочем, послушаем рассказ самого Попова.

«16 октября у меня зазвонил телефон, установленный для специальной связи, и, подняв трубку, я услышал голос Щербакова: — «Нас просит срочно подъехать Берия». Кабинет наркома НКВД находился в здании на площади Дзержинского. При нашем появлении Берия поднялся из-за стола и сказал:

— Немецкие танки в Одинцово…

В те годы это был пригород столицы, от него до центра Москвы пятнадцать — семнадцать километров. Утром я был там и никаких немецких танков не видел. Однако промолчал — возможно, у наркома более поздние сведения.

Берия, между тем, сказал нам, что ГКО считает необходимым приступить к минированию заводов, фабрик, мостов, дорог и других важнейших сооружений в городе. На это я ответил, что прежде нужно остановить работу предприятий, иначе мы можем поставить под угрозу жизни многих людей.

Очевидно, доводы мои показались им резонными, и они сказали, что нужно доложить товарищу Сталину. Вдвоем они отправились в Кремль, а меня попросили подождать их в кабинете Берия. Чтобы не терять время, я вызвал на Лубянку всех секретарей райкомов партии.

Вскоре появился Щербаков, он привез решение ГКО. В нем говорилось, что в связи с приближением немцев начать мероприятия по минированию, но, как я и предполагал, до его проведения прекратить работу предприятий. Мне и заместителю наркома генералу Серову было поручено собрать в НКВД находившихся в Москве руководителей ведомств и взять под свой контроль выполнение директивы Государственного Комитета Обороны.