Все по-настоящему - [27]
обхватывают Джетта за плечи, притягивая его еще ближе. Он стискивает меня с такой силой,
что потом точно останутся синяки. Но меня это почему-то не волнует.
42
Я забываю дышать, сосредоточившись на замысловатом танце, который исполняют наши
рты. Язык Джетта касается моих сжатых губ, умоляя впустить его. Да, Джетт, можешь войти.
Открываю рот, и он использует эту возможность на все сто.
Ого!
Но поцелуй заканчивается так же внезапно, как и начался. Губы и язык Джетта вдруг больше
меня не касаются. Открываю глаза и обнаруживаю, что он стоит, тяжело дыша и моргая, словно
вышел из транса.
– Ты только что нарушил пятое правило. Никаких поцелуев на ночь, если этого никто не
видит, – выдыхаю я, облизывая губы. У него обалденный вкус.
– Технически и четвертое тоже, – с трудом отвечает Джетт. Он откашливается и наконец
убирает руки с моих бедер. – Но я бы все-таки посчитал это случайным контактом. Мои губы
притянуло к твоим. Помимо моей воли. Я ничего не мог с этим поделать.
Джетт смеется, хотя никак не может отдышаться. Я вдруг ловлю себя на том, что кусаю губу.
Отступаю назад, он делает то же самое.
– Ничем не могу помочь, Липовый Парень.
Открываю микроволновку и вытаскиваю чашки. Двигаю одну по стойке к Джетту, и из нее
выплескивается кипяток, чуть не обварив ему ногу.
– Прости!
Он молча качает головой, потом хватает рулон кухонных полотенец со стойки и начинает
вытирать лужу. Я решаю, что лучше всего сосредоточиться на заваривании чая, так что именно
этим и занимаюсь, когда Джетт выпрямляется и выбрасывает мокрые бумажные полотенца в
урну.
В доме слишком тихо, так что я беру свой айпод и вставляю его в купленные Хейзл колонки.
Кухню заполняют начальные аккорды «Могу ли я остаться?» Рэя Ламонтейна, и Джетт
удивленно смотрит на меня, тут же узнав песню. Неужели мы еще и музыку одинаковую
любим? Есть какая-то ирония в том, что именно эта песня заиграла первой. Мы оба тихонько
смеемся и усаживаемся напротив друг друга. Мои губы все еще гудят от поцелуя.
– Ты знаешь эту песню? – спрашиваю я.
– Да.
Джетт начинает помешивать чай, и я понимаю, что он чего-то недоговаривает.
– Я ее обожаю. И она очень подходит, учитывая обстоятельства, – продолжаю я.
Он отвечает молчаливой улыбкой, и мы делаем по глотку чая.
Мне казалось, музыка улучшит положение, но на самом деле ситуация опять становится
неловкой. Почему-то.
Мы молча слушаем восхитительный голос Рэя. Песня заканчивается, и начинает играть
«Только ты» Элли Гулдинг. У меня на айподе куча разной музыки, но такое ощущение, будто
сегодня вечером у него есть собственные скрытые мотивы.
– Не хочешь посмотреть кино? – спрашиваю я, когда Джетт допивает чай и встает, чтобы
помыть чашку.
Подхожу к нему, но он отшатывается, словно боится оставаться рядом со мной. Пытаюсь
сохранить спокойствие и не надуться.
– Как хочешь. Ты не устала?
– Да, поздновато уже. Тебе когда на занятия?
– После десяти.
– О, хорошо. А мне к одиннадцати.
Вытираю руки полотенцем и пытаюсь придумать, что делать дальше.
– Я, наверное, поеду, – бормочет он, отступая от меня.
– Нет, останься, – шепчу я.
Я хочу, чтобы он остался. Мне нравится, когда он рядом, и я не хочу, чтобы все закончилось.
– Ты хочешь, чтобы я остался?
– Хочу.
Единственное слово повисает между нами в воздухе, словно оно живое и его можно
пощупать.
– Ладно, – медленно выдыхает Джетт.
43
Мы решаем посмотреть какой-нибудь фильм, и у меня полное ощущение дежа вю, словно
повторяется ночь, которую я провела у Джетта. Только у меня полно эротических фильмов от
Хейзл. А моя коллекция немного отличается от его.
– У тебя два диска «Уиллоу»? – поражается он, водя глазами по моему собранию фильмов.
– Ага. Один – специальное издание.
Джетт улыбается и продолжает осмотр. Потом выхватывает одну из коробок и протягивает
мне.
– «Лабиринт»? – Неожиданный выбор.
– Я давно его не пересматривал. Помню только Боуи с безумной прической.
Прическа и правда довольно безумная.
Устраиваемся на диване, оставив между нами достаточно места, чтобы наверняка избежать
всяких случайных контактов. Включаю кино и пытаюсь смотреть на экран, а не на Джетта.
– Ух ты, я и не подозревал, до чего ужасна эта нарисованная сова в самом начале.
Глаза мои, может, и на экране, но все внимание сосредоточено на Джетте и обнаженных
участках его кожи.
– Ага, знаю, – отзываюсь я, хотя не совсем уверена, что он только что сказал.
Мысленно даю себе оплеуху и снова сосредотачиваю внимание на фильме, но тут же
ощущаю взгляд Джетта на себе. Наверное, думает, какая непривлекательная у меня пижама. Эх!
– Господи, как тут все сверкает, – удивляюсь я.
Сама давненько этот фильм не пересматривала. Он даже круче, чем я помнила. Мы с
Джеттом смеемся в одних и тех же местах и все время обсуждаем происходящее на экране. У
меня начинают слипаться глаза. Опускаю голову на подлокотник, на мгновение отключаюсь – и
вдруг мое тело поднимается в воздух.
Секунду не могу сообразить, где я. Потом открываю глаза и осознаю, что меня несут на
