Всё о жизни - [36]

И в поте лица своего, пердячим паром, треща хребтом, зарабатывает человек деньги – больше! быстрее! выше! которые не нужны ему для житья и покоя, а только чтоб быть значительным среди себе подобных.

СЛАВА. Богатых много, а знаменитых мало. Еще древние греки ставили славу выше богатства. Слава означает: а вот я всем прочим не чета, я выше. Богатого уважают только те, кто с ним сталкивается, а вот я – через свою славу – сталкиваюсь вообще со всеми, меня все знают и уважают. Вот каков я, вы так не можете.

Ну, уважают – если за тобой подвиг, изобретение, открытие, если ты в каком-то стоящем деле первый. Но есть и дурная, глупая слава – скандал, непристойность, преступление наконец. Ведь и к ней многие стремятся – причем часто люди неглупые и неплохие. Пусть не уважают, и смеются, и плюются, – но знают! Я выделился, я не такой, как все – и значит, опять же, не вам чета.

На этом построен шоу-бизнес. Все средства раскрутки, реклама, скандалы – дать максимум известности, вызвать максимум внимания и интереса! И тогда будут смотреть, слушать, покупать – хотя бы из любопытства: шо це таке есть. А-а!! – вы на меня смотрите и платите за это деньги? – вот какой я значительный. Если я глупый – я сам верю в свою дутую значительность, сделанную рекламой. Если умный – могу над вами, идиотами, смеяться. А все равно я значительный, и этого хочу, и это мне хорошо.

Боги, боги мои… Ведь даже Будда, стремясь к полному уходу от жизни – проповедовал, вступал в диспуты, собирал учеников. Зачем?.. Что ему эта суета земная? прах, тлен. А – действовал, стремился к победе мнения своего. Даже он самоутверждался.

ХУДОЖНИК. Когда-то Уайлдер (примечание для тупых – писатель, а не культурист) задался вопросом: зачем добиваться немыслимого совершенства в шедевре, если критик и публика все равно уже будут убеждены в совершенстве того, что уже и так достигнуто? И вздыхал: видно, публика, способная оценить наши истинные вершины, живет не в этом мире…

И очень просто. Да, совершенство не имеет пределов. А истинное творчество дает художнику максимальное напряжение нервов. И он стремится к максимальному напряжению. Почти всегда кажется, что можно еще капельку лучше. Никому это не надо, кроме него самого. Но именно потому, что он стремится к недостижимому идеалу, он доходит до вершин, явных другим. А то, что выше этой вершины, уже явно только ему. Условно искусство, чего там. И только он один полностью понимает и ощущает свою систему условностей, это ведь субъективно, иначе и быть не может. Глаза горят, руки трясутся: муки и восторг, и знают, как надо, только его душа и Господь Бог. И если смог, добился того, чего хотел, что ощущает истинным, верным, нужным, – о: выше нет удовлетворения.

Пусть люди не признают его шедевр, не заметят, осмеют – сам-то он все равно знает ему цену. И не променяет вот это счастье создания своего шедевра и его ценность – ни на какие блага в мире. Дворцов много на свете, а шедевр его – один, никто больше такого не делал.

Это – самореализация. Но есть еще самоутверждение: больно художнику, что не признают его гениальный шедевр, не воздают славу, не осыпают деньгами. И начинает он делать себе рекламу, лепить имидж, строить интриги, добиваться наград – а прежде всего славы хочет, признания. И если слабоват духом – портит свои произведения в угоду критику и толпе, хуже работает – но так, чтоб им понравиться. Терзает его чужая слава. Гениальным поэтом был Петрарка – так не было же в Италии такого гнусного мелкого тирана, который насиловал фрейлин жены и развешивал под настроение приближенных за ноги меж зубцов своего замка, кому не польстил бы Петрарка одой, сонетом, строкой. И что? В результате был единственным поэтом в Италии, кого почтили в его эпоху лавровым венцом и при жизни причислили к сонму великих.

Мало ему создать шедевры – ему еще надо, чтоб все это знали.

Не относитесь свысока к курице, которая квохчет над снесенным яйцом.

ЗАВИСТЬ. Есть два способа быть значительным. Позитивный – стать значительнее всех. Превзойти того, с кем себя сравниваешь. Этот позыв называется иногда белой завистью. Мол, никому ничего плохого не хочу, хочу только, чтоб мне было лучше. То, что есть у тебя, заставляет меня желать себе того же.

Негативный аспект – желать, чтоб все стали менее значительны по сравнению с тобой. Всех – понизить, опустить, и быть их лучше, богаче, удачливее. Это зависть черная, она же самая обычная; вульгарная, так сказать. А уж самая черная: у меня есть много, а у тебя мало, так вот пусть у тебя и этого не будет. Есть такое.

Стремясь в жизни быть значительнее и меря себя относительно других – ну, может ли человек быть вовсе лишен зависти? Оба ее вида естественны и неотъемлемо человеку присущи.

Белая зависть – та же соревновательность. Обычная, черная, – та же борьба с соперником любыми средствами. Он тебе не соперник? Всегда соперник на поприще значительности в жизни! Самим тем, что он значительнее меня, он умаляет мою значительность!

И ох на какие поступки толкает зависть. Сколько хлопот доставляет самому завистнику. Ломает судьбы, возводит дворцы и рушит царства.