Все нечестные святые - [18]

Марисита не знала, что написано в письме: ей было сказано не читать письмо, и она не прочитала. Ей и в голову не могло прийти, насколько их всех потрясет содержание этого послания.

«Беатрис! Беатрис Сория! У меня для тебя кое-что есть!» – закричала она, правда, мысленно. Марисита часто говорила, не открывая рта. Это, как правило, не слишком-то эффективный способ общения, поскольку мало кто из людей умеет читать чужие мысли, кроме разве что Делесты Марш, получившей дар мыслечтения в далеком 1899 году в результате своего первого чуда. Но Делеста давно умерла, ее застрелил один аббат (за это его тут же отлучили от церкви), ныне тоже покойный.

Поэтому Марисита просто стояла, сцепив пальцы в замок, и надеялась, что Беатрис заметит ее и спустится за письмом.

Беатрис ее не замечала, и храбрости это Марисите не прибавило.

Марисита даже немного всплакнула. Она рыдала не только от беспокойства. Слезы текли легко, потому что недавно пролитые слезы уже проложили дорогу для новых. Накануне ночью, когда в Бичо Раро приехали Тони и Пит, она уже почти приняла ужасное решение. Вот какое это было решение: Марисита во что бы то ни стало уйдет в пустыню, не взяв с собой ни крошки еды, и будет идти до тех пор, пока не забудет о том, кто она. Если вы думаете, что это весьма болезненный способ расстаться с жизнью, то знайте: Марисита выбрала его именно по этой самой причине. Она полагала, что заслуживает самой страшной смерти. А теперь Даниэль дал ей это письмо, да еще и попросил его доставить, сказав, что это важно. Марисита не могла уйти в пустыню, не узнав, что всё это значит.

Она почувствовала, что угодила в ловушку. На самом деле вчера ночью ей не хотелось уходить, но и оставаться она не желала. Из-за этого душевного раздрая вкупе со страхом перед Беатрис у Мариситы так сдавило сердце, что слезы хлынули ручьем.

Вот только слезы не принесли ей облегчения, а посему бедняжка оставила письмо на лестнице, дожидаться, когда же его найдут.

«Беатрис, – так начиналось письмо. – Я влюблен в Мариситу Лопес».

Глава 7

Пит Уайатт проснулся чужестранцем в мире чудес.

Он не был ни святым, ни пилигримом – просто парнем, проснувшимся довольно поздно утром на заднем сиденье яично-желтого «Меркури», принадлежавшего незнакомцу.

Утирая пот со лба, Пит выполз наружу, прямо в объятия яркого и жаркого солнечного дня. Вид поселения удивил юношу. Вчера ночью, в темноте всё виделось в совершенно ином свете. Ночью Бичо Раро было богом, а днем сделалось человеком. В безжалостном дневном свете стало ясно, что здесь живут люди – в таком месте молодой человек вполне мог бы работать и потом получить в награду грузовик.

Кто-то может подумать, будто подобное срывание покровов должно было бы обнадежить Пита, но на деле всё вышло наоборот. Всё его путешествие сюда теперь казалось просто сном, а сон всегда может измениться. Но когда вы просыпаетесь, вас озаряет суровая истина, не стремящаяся прогибаться под желания разума. И вот, столкнувшись с реальностью, Пит взглянул на свой план со стороны. Он приложил руку к груди, прислушался к биению сердца и задался вопросом: не совершил ли он ошибку? Возможно, рассуждал Пит, он переоценил свои силы? Возможно, думал он, такие огромные просторы и необычные приключения не для него, а для тех, у кого нет отверстия в сердце.

Пит закрыл глаза и вспомнил об отце.

Джордж Уайатт был человеком действия. Джордж Уайатт должен был умереть в утробе матери: пуповина обернулась вокруг его шеи, но он решил, что смерть не для него, и перегрыз пуповину. Младенец родился на две недели раньше положенного срока, обеими руками сжимал обрывки пуповины, и у него был полон рот зубов. Он оказался самым слабым по сравнению с его восемью братьями и сестрами, однако уже грудничком начал быстро набирать вес, а к пятнадцати годам мог поднять разом всех своих восьмерых братьев и сестер. Семья Джорджа была беднее церковной мыши, и ему тоже светила подобная судьба, да только он пошел в армию и усердно трудился. Он спас целого полковника, надумавшего было подавиться походным пайком: дал ему по физиономии и велел немедленно прийти в себя, после чего его произвели в офицеры.

Джордж Уайатт не позволил бы себе впасть в уныние, едва приступив к делу.

Пит открыл глаза, чувствуя прилив решимости, и выпрямился. Он сейчас пойдет и найдет кого-то, осведомленного о работе, в награду за которую положен грузовик.

Несколькими годами ранее, когда Пит еще жил в Оклахоме, он недолгое время собирал пожертвования для пожарной части, и работа эта ему очень нравилась. После особенно тяжелой зимы единственная пожарная машина в городе вышла из строя; переизбыток горения сажи в дымоходах и бедность забили пожарный рукав мольбами и отчаянием, и бедняга треснул по всей длине. Пит тогда ходил от двери к двери, вооружившись улыбкой и договорами о пожертвовании, и в результате сумел собрать достаточно средств на покупку нового рукава.

Нынче он стучал в двери с таким же энтузиазмом, но получал совершенно не тот ответ, на который рассчитывал.

Пит был абсолютно уверен, что в домах есть люди, но ни одна дверь перед ним не открылась. Еще ему постоянно казалось, что за ним наблюдают, что чьи-то внимательные глаза следят за ним из окон, однако стоило ему повернуться и поглядеть на окна, как наблюдатели тут же исчезали. В какой-то момент он даже услышал детский плач, но стоило ему постучать в дверь дома-автоприцепа Розы Сория, раздалось быстрое и тихое «тс-с-с!», и всё стихло.