«Всё не так, ребята…» Владимир Высоцкий в воспоминаниях друзей и коллег - [138]

Иногда люди произносят речи в память кого-то, и без этого тоже нельзя. Этот памятник – как бы произнесенная речь, без которой не обойтись.

Я понимаю, что, может быть, это не шедевр и не совсем то, что хотели бы видеть друзья. Но друзья могут нормально прийти и просто помолчать минуту…

Пусть он слишком расшифрован, если можно так сказать… Но ведь он был сделан уже давно, верно? Памятник был сделан в нужный момент, там есть эта закованность… Люди ведь идут – туда приходит поклониться вся Русская земля, поэтому нужен какой-то образ.

И я думаю, что в таких святых местах ничего так просто не делается. Раз уж так Бог решил, значит, так нужно.

1989

* * *

Михаилу Шемякину – чьим другом посчастливилось быть мне!

Как зайдешь в бистро-столовку,

По пивку ударишь, —

Вспоминай всегда про Вовку —

Где, мол, друг-товарищ?!

И в лицо трехстопным матом —

Можешь хоть до драки!

Про себя же помни – братом

Вовчик был Шемяке.

Баба как наседка квохчет.

(Не было печали!) Вспоминай!!!

Быть может, Вовчик —

«Поминай как звали!»

M.Chemiakin – всегда, везде Шемякин,

А посему французский не учи!..

Как хороши, как свежи были маки,

Из коих смерть схимичили врачи!

Мишка! Милый! Брат мой Мишка!

Разрази нас гром!

Поживем еще, братишка,

По-жи-вь-ём!

Po-gi-viom.

[до 10 июня 1980]

Никита ВЫСОЦКИЙ [61] «Память об отце – наше семейное дело»

– Никита, так получилось, что жизнь, в общем, оказалась посвящена памяти отца. Собственное актерское творчество заброшено или почти заброшено и, по сути дела, принесено в жертву этому делу – памяти об отце. Не жалеете иногда об этом?

Тут нет какой-то жертвы. Во-первых, меня попросили отцовские родители. Они были для меня очень важными людьми, его отец и мать, мои дедушка и бабушка. Без всякого такого ощущения, что я приношу жертву, я думал, что очень быстро все решу – с музеем, с правами, со всеми проблемами, которые действительно были. Я шел на год, может быть, на два. А то, что в результате будет уже скоро двадцать лет… Я делаю это с удовольствием. Мне это интересно. Это в каком-то смысле все-таки не просто общественная деятельность, а некое наше семейное дело. Может быть, плохо, что я так говорю, но я к этому так отношусь.

– Ваша семейная история достаточно тяжелая. Отец ушел, когда вам было четыре года, брату – шесть лет. А было время, когда вы отца ненавидели, не любили за то, что он оставил мать?

По-разному. Во-первых, все-таки это происходило не так драматично и трагично. Хотя ничего в ней такого хорошего и приятного нет. Безусловно, все это было достаточно тяжело и для мамы нашей, и для отца, наверное, тоже, и для нас. Но они сделали так, что мы как бы не то чтобы этого не чувствовали, но мы не стояли в ситуации выбора – а с кем ты, за кого ты: за папу или за маму. В этом смысле и мама отцовская, Нина Максимовна, очень старалась. Родители были достаточно уже взрослыми людьми. Они понимали, что надо аккуратней, чтобы не поцарапать какое-то наше восприятие.

Я говорю за себя, не за брата. Иногда был в очень глубокой обиде на отца за какие-то вещи, но не в связи с разводом с матерью. Просто такой возраст – тринадцать-четырнадцать лет. У меня однажды был с ним разговор… мне неприятно это вспоминать. Мне было нужно общаться с ним, я нуждался в этом. Такой возраст, когда мальчики, наверное, тянутся к отцу. И он меня провожал и сказал, типа, звони. И я ему очень резко ответил, мол, неоправданно резко, мол тебе не дозвонишься. А действительно часто была проблема коммуницировать с ним. Не было мобильных телефонов. Он часто уезжал. Мог отключить телефон. Но он был человеком светлым и умел не реагировать на такие вещи. Тем более что я сын его, а не какой-то посторонний. Он говорит: «Знаешь что, а давай завтра в восемь утра сюда. Посмотришь просто, как отец работает, чтобы ты мне такого не предъявлял». Я приехал. Мы носились весь день по Москве. Я запомнил этот день. Он вечером поехал на съемку и говорит: «На съемку поедешь?» И я уже сказал – нет! Потому что я выдохся от количества дел, поездок, каких-то его встреч, каких-то проблем, которые он по ходу решал, огромного количества людей.

Безусловно, были обиды – не по поводу, по которому вы говорите, не за мать, потому что, мне кажется, они сумели это как-то сделать достаточно безболезненно, не демонстрируя нам этого разрыва. Но были разные случаи. Это семейная жизнь.

– А это правда или легенда о том, как мама и отец познакомились?

Это не моя история, но семейное предание. Они работали в одной картине, но не попадали вместе в один кадр. Они жили в одной гостинице от «Ленфильма». Мама возвращалась со съемки и увидела человека, который просил деньги, потому что что-то произошло в ресторане. Он сказал, что в долг, что он в этой же гостинице живет. И мама (надо спросить ее – почему) сняла с руки кольцо, которое подарила ей бабушка, и сказала: отдайте в залог, потом вернете. И после этого он пришел отдавать деньги, пел. Они познакомились. Когда отец из Ленинграда вернулся (он был официально расписан, но на тот момент они уже не жили с первой его женой), он сказал своим товарищам, что нашел себе жену. Дело было в 1961 году на съемках картины «713-й просит посадки». Но опять же без подробностей, без разукрашивания, потому что я там не был.