Все не так - [15]

А Юлька – вообще особая статья. Зарится на дядюшкины капиталы, причем так явно, что только слепой не увидит. Но в этом доме, похоже, все слепые и есть, потому что, кроме меня, никто так не считает и Юлькины демонстративные проявления любви к дяде принимают за чистую монету. Ох, как ей хочется красивой жизни! И как она бесится оттого, что все это пролетает мимо кассы! Дядя Миша и тетя Лариса держат ее в строгости, карманных денег не дают, считают, что она уже взрослая и должна жить на собственном обеспечении, достаточно и того, что они дали ей с матерью бесплатную крышу над головой и кормят, а все остальное – будьте любезны самостоятельно. Уж как Юлька к дядюшке с тетушкой подлизывается, уж как ластится, все пытается им ближе родной стать, надеется, что они расщедрятся. Белыми нитками шито, но никто почему-то не понимает. Впрочем, не зря говорят, что со стороны виднее, а изнутри никогда ничего не разглядишь. А поскольку лишней копейки у нашей Юленьки нет, то по клубам и прочим интересным местам не больно-то походишь, вот она и скучает, а от скуки затевает всякие интрижки на дому, чтобы потом взрастить искусственные переживания и их со вкусом переживать. (Переживать переживания… Ай да я, а еще домашний репетитор. Жаль, моя школьная учительница литературы меня сейчас не слышит, вот она-то порадовалась бы за мой чудесный и богатый русский язык!) Короче, что Юленька наша – та еще штучка, я понял в первую же неделю своей работы у Руденко и страшно забоялся, что она учинит какую-нибудь каверзу и меня с треском выгонят отсюда, а работу терять мне совсем не с руки, платят щедро, где я еще столько заработаю? И решил я, что надо бы девочку приручить, чтобы она меня в свои интриги не впутывала. Дело это несложное, надо только собраться на два-три разочка, отработать с душой, с полной отдачей, а потом можно уже не напрягаться, просто постоянно делать вид, что жутко заинтересован, и давать понять, что ты бы с удовольствием и в любой момент, но обстановка не позволяет. Короче, принцип проверенный, он меня никогда не подводил. И сейчас не подвел. Уже почти год мне удается поддерживать в Юле уверенность, что я влюблен до потери пульса, и она вполне довольна, записав меня в список побед и повысив собственную самооценку. По крайней мере, за год я от нее не получил ни одной каверзы, что, собственно, и требовалось. Теперь она возьмется за Пашу, это сто пудов, она такую возможность поиграть не упустит ни за что, совсем от безделья измаялась, бедняжка, учится в каком-то платном вузе (на бюджетное отделение поступить у нее мозгов не хватило, но на образование добрый дядя Миша денег, само собой, дал), к учебе ни малейшего интереса не испытывает, занимается совсем мало, вот и натирает мозоли на мозгах в поисках внутриквартирных развлечений. А куда уж лучше развлечение, чем стравить в муках ревности старого любовника с новым? Заодно и понаблюдать, как будет страдать Дана, у которой есть такая забавная черта характера: она не любит, когда берут ее вещи, причем этот механизм распространяется и на ситуации, когда кто-то завладевает вниманием ее преподавателя. Поскольку я общаюсь с Даной ежедневно и давно, мне тут все понятно. Девочка искусственно вырвана из нормальной жизни, и она вынуждена строить свой собственный мир, но этот мир в силу объективных обстоятельств оказался очень узким, очень бедным, маленьким, и каждая его деталь, каждый элемент становится на вес золота, и расстаться с ним равносильно потере половины царства. Когда у тебя тридцать одноклассников, утрату внимания приятеля можно легко пережить, потому что вокруг есть множество других людей, есть другие возможности выстроить другие отношения. Когда у тебя нет никого, кроме членов семьи и одного учителя, то ты, совершенно естественно, хочешь, чтобы учитель этот занимался только тобой и на других людей не отвлекался. Я-то, дурак, понял это намного позже, а когда приручал Юльку – ничего этого не знал, потому и не мог предполагать, как Дана расстроится, когда просечет, что у нас с ее сестрой произошло. Теперь-то я уже такую глупость не сделаю, во-первых, мне Дану жалко, я к ней искренне привязался, она мне вроде младшей сестры стала, а во-вторых, я за свою работу держусь, и мне совсем не хочется, чтобы Богдана на меня пожаловалась и меня уволили. Нетушки, фигушки вам, не на того нарвались, мадемуазель Юлия. И Павла надо обязательно предупредить, чтобы он глупостей не наделал. Может, ему эта новая работа и не дорога, а мне нервную систему Даны жалко.

Я методично складываю в желудок деликатесные закуски и тихим шепотом ввожу новенького в курс дела, рассказываю, как здесь организовано домашнее обучение Даны. Павел слушает внимательно, с неподдельным интересом, даже вопросы задает, и мне начинает казаться, что в его лице я найду и понимание, и поддержку, и дружбу, что совсем не лишнее, когда весь рабочий день проводишь среди странных людей, которых не понимаешь.

– Значит, ты занимаешься с Даной с девяти до двух, – уточняет Павел, – а потом? Обедаешь и уходишь домой?

– Ну да, разбежался, – фыркаю я. – Ухожу в свою комнату и жду, когда придет время проверять домашнее задание. Мне тут конурку выделили. Тебе тоже выделят.