Все не так, как кажется - [56]

Обычно китайцы плохо выговаривают букву «р», но этот произнес четко и правильно фамилию. Уж точно, не ошиблись.

– Наш хозяин Ли Пэн мечтает встретиться с вами для приватной беседы.

Он так и сказал. Не босс и не начальник – хозяин. По сути, так и есть. И отказывать Ли Пэну, сколько б вежливо ни звучала фраза, крайне не рекомендуется. К тому же, для подкрепления просьбы, за спиной вежливого типа маячат два бугая. Говорят, китайцы маленькие. Ага, только не все. Эти были натуральные биндюжники, способные лом согнуть. Очень внушает. Кстати, оба – в костюмах-тройках, как приличные люди, а не какие-нибудь ломовые извозчики или вовсе «ходя» – бродячие торговцы.

– Вам ничего не грозит, – продолжая кланяться, заверил гость, не дожидаясь вопроса.

Вроде бы случайно оттянул рукав, показывая хорошо знакомый иероглиф. У членов банды есть правило: «показать путь в горы». Если безо всякой поэтики с восточным душком, он представляется, демонстрируя, к какой организации принадлежит. Не одни слова, еще и несмываемая печать. У местных урок тоже принято украшать себя татуировками для показа крутости. Сразу видно, с кем столкнулся, однако там система иная. По ним воровская масть – домушник, вор на доверии или мокрушник – определяется и за что сидел. Никто себе название банды не лепит. Сегодня с одними корешишься, завтра посадят – и с другими общаешься. Культура иная, хе-хе.

– Всего лишь личная встреча. Безопасность гарантируется, потом доставим, куда вам будет угодно.

Можно было изобразить здоровое недоверие и телефонировать Лео. Приедут крепкие ребята и начнут выяснять отношения, но нет в том ни малейшего смысла. Догадывался и о чем пойдет разговор и что не стоит ломаться. Насильно пихать в багажник не станут, однако могу упустить важный контакт. Такие приглашения кому попало не раздаются, и в будущем отказ могут припомнить. Китайцы отличаются злопамятностью.

Молча вручил ключи от собственной машинки одному из бугаев и сел в подкативший лимузин. Пусть «форд» едет сзади. А если места ему с такими габаритами окажется мало – пускай катит руками. Наверняка здоровья хватит.

Дорога на юг Москвы, где располагается здешний «Шанхай», длинная. Есть время подумать.

Китайцы появились в России еще при империи, в Великую войну, в качестве дешевой рабочей силы на строительстве железных дорог, для работы в шахтах и тому подобных местах. Их уделом был наиболее грязный и низкооплачиваемый труд. Действовал механизм так: российские уполномоченные проводили вербовку, назначая инспекторов из среды китайцев, которые, в свою очередь, подбирали готовых к переезду работников. Но если не считать Дальнего Востока, где было скорее корейцев больше, завезли их немногим свыше ста тысяч. Трудности послевоенного периода вызвали волну недовольства наличием чужаков, отнимающих рабочие места. Юридический статус регулярно менялся в зависимости от экономической и политической ситуации. Во время депрессии конца двадцатых часть насильно выселили, часть фактически перевели на положение рабов.

Новая волна эмиграции началась с возрождением и второй индустриализацией сороковых годов. Если не считать Северной Маньчжурии, считающейся протекторатом, официально в России жило свыше миллиона китайцев. Каждый десятый находится в Москве. Но эта цифра из статистики – ерунда. Их, вероятно, раза в два больше. Остальные нелегалы, и, если человек с разрешением на жительство помирает, его смерть нигде не регистрируется. По его документам продолжает жить и работать другой. Да-да. Кремируют и не хоронят. Прямо в домах держат урны с прахом, если не отправляют в родной Китай. И хотя многие занимаются мелкой торговлей, держат прачечные и работают по-прежнему на низкооплачиваемых должностях у русских хозяев, в массе своей они замкнуты. Ходят в «свои» столовые, к «своим» парикмахерам, держат деньги только в китайских подпольных банках, а выручку частенько отправляют на родину.

Отсюда и особенность диаспоры. Преступления крайне редко касаются чужих, а происходят в среде их же соотечественников, в результате чего рэкет, угрозы и даже убийства не попадают в российскую криминальную статистику. Ситуация усугубляется закрытостью общины как таковой и отсутствием в органах полиции достаточного числа знатоков китайского языка. Триада, как называется банда, контролирующая московский «Шанхай», беспощадна, и проникнуть в нее чужаку невозможно. Там все связаны круговой порукой, и любой кандидат получает рекомендации от уже состоящего в рядах, практически всегда – родственника. И ответит за косяк семья. Потому что китаец обязан следовать четким правилам, включающим уважение к старшим (возраст и положение) и исполнение долга. Общество строится на строгой иерархии, где у каждого – свое место. У чиновника – одно, у отца – другое. Любые изменения и отсутствие уважения приводят к хаосу, который требуется устранить. А вот честность и забота о слабых относятся исключительно к соплеменникам.

Переход к «Шанхаю» был практически незаметен. Большой перекресток, дорога в три полосы в обе стороны и полное отсутствие зебр даже в виде пешеходного моста, а сразу с той стороны стандартные блочные дома-четырехэтажки превратились в нечто экзотическое. До появления китайцев эта часть города представляла собой трущобы вперемешку с деревенскими хатами. Понаехавшие азиаты строились практически без плана и нередко – из палок и глины. С тех пор много воды утекло, и есть очень приличные кварталы с красивыми особняками, а район застроен все больше многоквартирными муравейниками, где в одной комнате живет куча народа и не обязательно – из одной семьи. Но снаружи все неплохо смотрится, и сразу понимаешь, что угодил в Китай, пусть на улицах и попадаются европейцы. Вывески иероглифами, бумажные фонарики, бесконечные лавки с азиатами в традиционных одеждах. В принципе, здешний «Шанхай» – черный рынок, где можно купить все. Не только любые товары, но и наркотики, оружие и даже людей. Нет в наличии сегодня – доставят завтра. Любой каприз за ваши деньги. Если, конечно, знаешь, к кому обратиться.