Все наши ложные «сегодня» - [109]

– Его мне прислала тетя из Копенгагена, – поясняет Лайонел. – Единственная оставшаяся родственница. Она думает, что у меня был день рождения, но ей изменяет память. Она путает меня со своим братом, моим отцом. Тот родился двадцать девятого июня. Я таскаю подарок с собой уже две недели. Мне казалось, что открыть его будет слишком тяжело.

– Устройства соединены? – осведомляюсь я.

– Да, – отвечает он.

Я запускаю машину времени, и ее измерительная матрица сразу обнаруживает остаточные следы тау-излучения от моего первоначального появления здесь 11 июля 1965 года. Машина молниеносно выстраивает узловатую, перекрученную фрактальную линию к той точке пространства и времени, где события пошли не так, как следовало.

Лайонел заправляет в «Полароид» кассету, я встаю рядом с ним. Держа аппарат на вытянутой руке, он направляет на нас объектив и делает снимок. Я не собираюсь дожидаться, когда на фотоэмульсионном слое проявится изображение.

Незачем тратить время на старые фотографии.

– Не понимаю, каким образом все должно получиться? – бормочет он. – Как, спрашивается, создать машину времени? И если я хоть что-то соображу, то сколько лет мне придется ждать вас?

– До свидания, Лайонел, – прощаюсь я.

Я привожу устройство в действие.

И исчезаю.

Пусть теперь он наберется терпения.

126

Излучение состоит из трех частиц: альфа-частицы – это положительно заряженные пары протонов и нейтронов, бета-частицы – отрицательно заряженные электроны или позитроны и электрически нейтральные гамма-частицы – высокоэнергетические фотоны. Когда я оказываюсь в лаборатории 13 июля 1965, помещение было насыщено тау-радиацией, выброшенной Двигателем Гоеттрейдера при запуске.

Измерительная матрица машины времени запрограммирована на обнаружение оставшихся следов и перемещение по ним к моменту их возникновения, на два дня раньше. Точная дата – 11 июля 1965 года.

Я быстро обнаруживаю, что следование через облако теряющей интенсивность энергии в обратно-хронологическом реальном времени чрезвычайно дезориентирует. Я ощущаю себя чем-то вроде гироскопа, который болтается в барабане сушилки для одежды, привязанной, в свою очередь, к кабинке американских горок. В моей голове словно пронесся торнадо. Даже думать связно трудно.

Я ухватываю лишь куски эпизодов, мельтешащих передо мной. Гоеттрейдер переделывает опытный образец, чтобы устранить утечку радиации, по следу которой я перемещаюсь.

Пыль оседает, но в моем случае – поднимается, и почти чистый воздух превращается в клубы тумана.

Я слышу грохот: половина потолка уже лежит на полу, но затем серое крошево взлетает над полом и резво собирается воедино. Пока потолок восстанавливает себя, дюжина мужчин в противогазах, огнезащитных костюмах и резиновых перчатках, стянутых в запястьях резинками, спинами вперед выскакивает из комнаты в безопасное место. Перед своим бегством они проверяют обломки желтыми счетчиками Гейгера, размахивают металлическими датчиками и постукивают по циферблатам индикаторов, чтобы убедиться в верности показаний.

Медики выносят Свидетелей, которые пострадали настолько, что не могут идти. Остальные, хромая, выбираются из лаборатории. Гоеттрейдера встряхивают и ставят на ноги. Врач осматривает его раны, Лайонел оцепенело сидит у стены, из его обожженного носа капает кровь. Он остекленевшими глазами смотрит на свое изобретение и бездумно сдирает кожу с ладоней.

Пожарные разгребают завал, освобождая путь к двери. Они отрывают Урсулу от Джерома, а она рыдает и рвется к нему. Урсула сидит на полу и, рыдая, баюкает на коленях голову Джерома, а он то трясется, то бьется в конвульсиях, сжимая здоровой рукой обожженную культю.

Двигатель замедляет вращение, останавливается. Гоеттрейдер выключает его и тщательно проводит процедуру корректного отключения. Неожиданно он спотыкается о приборную панель, поднимается с того места, где только что упал (куда я отшвырнул его, прежде чем включить грубо остановленный Двигатель и перенестись в свое время).

А потом наступают последние секунды перемотки «нити событий», и я почти синхронизируюсь с тем моментом, когда впервые прибыл в 11 июля 1965 года на машине времени моего отца. В эти секунды мой ум явно отказывается воспринимать происходящее. Я вижу события, которые уже испытал, но они обрушиваются бурно, неуправляемо, как паводок слов, каждое из которых по отдельности верно, однако они изложены с нарушением всех правил синтаксиса, в произвольном полубезумном порядке.

127

Поступок отчаянный последний его успехом ли увенчался, зная не, исчезает Том. Двигатель включает вновь и место безопасное относительно в Лайонела толкает Том. От жара плавиться начинает аппарат. Ожоги и волдыри получает, Двигателя к вплотную стоящий, Лайонел. Нет уже выхода, но спастись пытаются наблюдатели остальные. Падает он, и вспыхивает, копьем пылающим задетая, рука его, но энергетического удара из-под ее отталкивает и Урсуле к кидается смело Джером. Части на лабораторию раздирают копья огненные и шаровые молнии. Его выключает резко панике в Лайонел, вибрирует яростно Двигатель.

Лаборатории в стоящую, фигуру призрачную замечает Лайонел однако, целиком невидимости поле его разрушает не и Тома задевает не выброс. Глаза слепят, но безопасны они – помещению по мечутся дико вихри и молнии шаровые сияющие. Энергии массу огромную вбирает и разгоняется Двигатель.