Все на продажу - [3]

— С вами желает побеседовать мистер Комсток Диббл. Вы примете звонок?

Не успела Джейни ответить, как в трубке раздался голос самого Комстока.

— Джейни! — сказал он резко, показывая намерение сразу перейти к делу.

Джейни не видела и не слышала его уже почти год, и его голос возродил неприятные воспоминания. Комсток Диббл был прошлым летом ее любовником, Джейни даже воображала, что влюблена, а он взял и объявил о помолвке с Морган Бинчли — высокой, гибкой и светской. То, что он предпочел ей другую (которую Джейни не сочла даже хорошенькой), усугублялось обстоятельством, что тот же самый сценарий неоднократно повторялся в прошлом. Мужчинам очень нравилось с ней встречаться, но брачный союз они предпочитали заключать не с ней, а с другими претендентками. С другой стороны, Комсток Диббл, глава «Парадор пикчерс», был одним из могущественнейших людей в киноиндустрии и вполне мог позвонить, чтобы предложить ей роль в своем следующем фильме. Поэтому, как ей ни хотелось преподать ему урок, пусть даже состоящий всего лишь в том, что она теперь к нему равнодушна, она понимала, что лучше не зарываться. В этом и заключается искусство выжить в Нью-Йорке — в способности подавить свои чувства ради шанса преуспеть. Холодным (но не настолько холодным, как ей хотелось) голосом Джейн произнесла:

— Да, Комсток?

Однако от следующих его слов ее пронзило холодом.

— Джейни, — проговорил он, — сама знаешь, мы с тобой всегда были друзьями.

Дело было даже не в том, что это утверждение полностью противоречило истине — нормальный человек не назвал бы теперь их отношения дружескими, а в том, что фраза «мы с тобой всегда были друзьями» была кодом, которым влиятельные Нью-Йоркцы начинали неприятный для собеседника разговор. Она обычно означала, что им причинен ущерб, но поскольку обе стороны принадлежат к одному и тому же обществу избранных, они должны попытаться сначала решить дело миром, не прибегая к помощи адвокатов и газетных собирателей сплетен. В следующую секунду страх сменился возмущением: Джейни не представляла, какой ущерб она могла причинить Комстоку Дибблу. Это он ее бросил, значит, он — ее должник. Однако правильнее было прежде позволить ему высказаться, поэтому она, сделав над собой усилие, спросила игриво:

— Мы друзья, Комсток? Вот это да! От тебя почти год ни слуху ни духу. Я решила было, что ты звонишь предложить мне роль в новом фильме.

— Не знал, что ты актриса, Джейни.

Это был хорошо рассчитанный выпад: Комсток прекрасно знал, что она еще восемь лет назад сыграла одну из главных ролей в приключенческом фильме. Но Джейни не стала заглатывать наживку.

— Ты вообще многого обо мне не знаешь, Комсток, — про пела она с прежней игривостью и даже добавила:

— Ты ведь не звонишь…

Конечно, он не обязан ей звонить, но ведь лучший способ зацепить мужчину — вызвать у него чувство вины за то, что он спал с тобой, а потом месяцами не звонил. — Я звоню сейчас, — буркнул он.

— Когда же мы увидимся?

— По этому поводу я и звоню.

— Только не рассказывай, что вы с Морган расстались…

— Морган — прелесть, — заявил он, подразумевая, видимо, что о Джейни этого не скажешь. Это было уже второе оскорбление, на которое она ответила фальшивым тоном:

— Почему бы ей не быть прелестью? Все, что от нее требовалось, — получить в наследство миллионы!

— Джейни! — отозвался Комсток предостерегающим тоном.

— Брось, Комсток, ты же знаешь, что это чистая правда, — сказала Джейни. Оказалось, она может запросто с ним болтать, как тем летом. В глубине души она ненавидела его за то, что он ее отверг, но в то же время пылала к нему любовью, ведь он был одним из могущественнейших людей Нью-Йорка… — Очень про сто быть милашкой, когда не нужно самой зарабатывать.

Комсток вздохнул, словно потерял надежду ее образумить.

— Не будь ревнивицей, — сказал он.

— Я не ревную! — взвизгнула Джейни. Ничто не вызывало в ней такую ненависть, как попытки указать ей на ее недостатки. — С какой стати мне ревновать тебя к Морган Бинчли? — На взгляд Джейни, Морган была ходячим ископаемым: ведь несчастной скоро стукнет сорок пять! У нее оставалось одно достоинство: темные волнистые волосы, закрывавшие полспины.

Но Комстока утомило, как видно, направление, которое принял их разговор, потому что он вдруг повторил:

— Джейни, мы с тобой всегда были друзьями… — И добавил:

— Я знаю, ты не станешь чинить мне преграды.

— Зачем мне чинить тебе преграды? — удивилась Джейни.

— Перестань, Джейни! — сказал Комсток тихо, заговорщическим тоном. — Сама знаешь, какая ты опасная женщина.

Джейни не могло не понравиться это замечание: в нередкие минуты самолюбования она действительно воображала себя опасной женщиной, которая рано или поздно завоюет мир; однако в словах Комстока она усмотрела завуалированную угрозу. В прошлом году, когда она осталась на мели, у нее за спиной шептали, что она шлюха. В этом году, когда она добилась наконец успеха и больше не нуждалась в помощи, шептали другое: что она опасна. На то и Нью-Йорк… Страстным голосом, скрывающим растущий испуг, она проговорила:

— Если тебе хочется со мной дружить, Комсток, то ты подходишь совсем не с той стороны.