Все мужчины её жизни - [9]

Смотрю, а Дорохова уже беседует с каким-то мужчиной. И мужчина этот – целый мир для меня. Он – все, чего я когда-либо ждала в этой жизни.

Одетый неброско, но стильно и дорого. Достаточно молод. Не слишком высок. Крепкие плечи. Сам подтянутый, как атлет. Говорит так, что видно на расстоянии – он привык, когда ловят каждое его слово. А еще… вот уж не думала, что предел моих мечтаний это отсутствие какой-либо растительности на голове. Что идеальная форма черепа для меня должна быть отполирована до зеркального блеска.

Тронув напоследок Оксанку за плечо, объект моих грез двинулся обратно, к толпе убывающих.

– Кто этот лысый? – затрясла я Дорохову, стоило ей ко мне приблизиться.

– Это тот самый крендель, который с нами летит. Понятия не имею, кто он есть на самом деле, но мне он был представлен как Алекс.

– А чего он хотел от тебя?

– Рассказывал, что лететь бизнес-классом гораздо скучнее, чем экономическим, в котором полечу я. Я не стала предлагать ему поменяться. Лучше уж действительно отвалиться вместе с хвостовым отсеком, чем всю дорогу слушать Вероникины бредни.

Мы еще немного поболтали, и Оксанка побежала на регистрацию. Теперь уже окончательно. Печать она спрятала в потайном кармашке сумки.

Я осталась одиноко стоять, вылавливая глазами в толпе отполированную голову.

О, этот лысый! Он свел меня с ума в мгновение ока. Его имя, короткое, как щелчок!

Алекс, Алекс! Уж не ты ли вчера покорял меня своей изящной словесностью? Не ты ли пробудил от летаргии? Наполнил душу пьянящим предчувствием?

Два образа как-то сами собой слились для меня в один. Виртуальный Альбинос обрел человеческие черты. Словно звук, который идеально лег на изображение. Теперь мой романтичный герой был лыс как колено и направлялся бизнес-классом в самое чрево Великой Британии.

К машине я вернулась абсолютно счастливая. Я ведь уже так давно – боже, уже и не вспомнить! – не погружалась в это забытое состояние.

Отвесив Витьке игривый щелбан, я сказала:

– Лед тронулся, господа присяжные заседатели! Лед тронулся…

Глава 2. Назвался груздем – полезай в кузов!

Как и следовало ожидать, не успела я устроиться за своим рабочим столом, как ко мне подошел Талов:

– Ирина, поднимитесь ко мне, будьте так любезны.

Его кабинет во втором этаже уже пару раз становился прибежищем наших недосказанных встреч. Оба этих раза мы обходились без прелюдий, сразу переходя к бурному действию. Но мы так ничего и не прояснили друг для друга. Талов так и недолюбил меня и только ждал нового случая. А я так и не отбила его у Вероникиных денег.

Было время, когда Миша Талов стал для меня чем-то вроде иконы. Я не могла на него надышаться. Пыталась уберечь от себя самой. Никто и никогда еще не представал передо мной в столь благолепном свете. Он подкупил меня чистотой своих помыслов, искренностью, широтой натуры. Казался мне кристаллом, и в лучах его любви я купалась и грелась.

Нет, он не разлюбил меня, я знаю. И наверное, никогда не разлюбит. Такие, как он, хранят это чувство в душе до самой глубокой старости. Но он оказался слаб против Вероники – женщины, которой он был обязан фактически всем, что имел. Он много раз пытался уйти от нее, но так и не смог. И тогда я перестала давить на него впрямую. Сказала, что он может приезжать ко мне время от времени, но я буду встречаться и с другими мужчинами тоже. Сказала, что не хочу быть одна. Я знала, что делаю ему больно, и он лучше терпел бы все мои измывательства, чем согласился делить меня с кем-то еще. Я думала, что смогу, заставлю! Но Миша ушел. И вряд ли бы вернулся. Возможно, мы с ним больше никогда бы не встретились, если бы не стечение обстоятельств.

Судьбе было угодно распорядиться так, что теперь я находилась в подчинении у своего бывшего любовника. Я давно уже растратила все свои прежние теплые чувства к нему. Перегорела даже мыслью превратить его в своего вечного раба. Мне ничего от него не было нужно. В особенности сейчас, когда я так бесшабашно влюбилась в лысого Алекса.

Я вошла в его кабинет, не постучав.

– Что ты хотел?

– Ир, – он поднялся мне навстречу, – поехали на неделю в Париж? Скажи «да» – и через час мне доставляют билеты.

Я опешила.

Честно говоря, в Париж мне ужасно хотелось. Но когда я представила, что вместо того, чтобы любоваться красотами Елисейских Полей или орать с верхушки Эйфелевой башни: «Лю-ю-юди! Париж – это чу-у-удо!», мы с Таловам не будем вылезать из кровати, я посуровела:

– Мне кажется, Михаил, Вероника не слишком обрадуется, узнав о том, что на ее деньги ты возишь любовниц по заграницам.

Мишины глаза, от природы голубые, сделались почти прозрачными.

– Не слишком… это верно, – спокойно сказал он, – но я и не собираюсь никого возить за Вероникин счет. Неделю в Париже с любимой женщиной я как-нибудь сам оплачу. Я не настолько беден, если ты об этом…

– А скажи мне, пожалуйста, с любимой женщиной ездить дешевле или, наоборот, дороже?

– А это, смотря с какой любимой женщиной, – усмехнулся Талов.

– Со мной, к примеру?

– С тобой? Разоришься…

Он приблизился, отвел мои волосы за спину и, взяв ладонями лицо, поцеловал. Я уперлась руками в его плечи и толкнула что было сил. Миша устоял, но, почувствовав мое сопротивление, отстранился, посмотрев в глаза.