Все мои братья - [16]

В сопровождении курсантов в землянку вошла совсем еще юная девушка в ситцевом платьице и старенькой косынке. Большие глаза ее были печальны.

— Меня зовут Ириной, — быстро и возбужденно заговорила она. — Я дочь старосты из деревни Волгово. Мой отец… Мой отец, — она заплакала. — Он предатель. Он с немцами… Он направил меня сюда узнать… Узнать, много ли здесь вас, пограничников… Как вы вооружены… И все остальное…

Голос девушки дрожал.

— Он сказал мне… Но я комсомолка. Я не шпион… Поверьте мне, — она заплакала. Рыдания сотрясали все ее хрупкое тело. Нет, это не могло быть притворством.

Слово за словом девушка рассказала о том горе, которое причинил людям ее отец за несколько дней пребывания оккупантов в Волгове и других деревнях. Горечь и возмущение звучали в ее голосе. С мельчайшими подробностями, как бы очищаясь от приставшей к ней грязи, Ирина говорила обо всем, чему была свидетельницей в эти дни. Как только гитлеровцы появились в Волгове, ее отец стал их добровольным помощником. Свежеиспеченный староста составил списки «неблагонадежных» и вместе с карателями занялся их «обезвреживанием». За несколько дней страшная молва о его зверствах облетела соседние деревни. Старосту-садиста проклинали, но боялись, — фашисты поддерживали его во всем.

Ирина рассказала кое-что о семье, в которой она родилась и выросла. В этой семье не любили отца, замкнутого, нелюдимого человека. Он всегда был зол, бил жену и детей. Он истязал лошадей, на которых работал. Одна из них застряла в грязи. Он забил ее до смерти и мертвую продолжал бить железным прутом. Изувер оставил свою жертву только после того, как его окатили холодной водой. Оставил, но тут же набросился на человека, который осмелился его унять.

Не случайно еще до войны он получил прозвище Живодера. Бывало, соседи обращались к нему, когда надо было зарезать петуха, забить свинью или барана. Это он делал с удовольствием. Вот этого Живодера и назначили фашисты старостой. В чем-то он был им близок…

Комбат и штаб решили, что надо как можно быстрее пресечь преступные деяния старосты. Однако захватить фашистского прихлебателя было не так просто: в Волгове размещался большой немецкий гарнизон. Майор Шорин с одобрения батальонного комиссара Василия Ивановича Луканина и штаба поручил захват старосты все той же группе разведчиков лейтенанта Григорьева. Включена была в группу и я.

Тщательно готовились разведчики к выполнению этого сложного задания. Григорьев подробно расспросил Ирину, как подойти к деревне и к дому старосты. Путь предстоял исключительно опасный. В конце концов было принято решение взять Ирину с нами в качестве проводника. Это несколько осложнило дело: пришлось обеспечить охрану девушки. Подозрений она не вызывала, но все же была пока «задержанной до выяснения». Мало ли что…

Мы шли довольно долго, выдерживая направление по ориентирам, на которые указывала нам Ирина: бугорок, ложбинка, обгоревшая сосна, ручей, болото, лес. Потом наша группа подошла к затравенелой просеке. Вдоль просеки вела канава. Здесь Ирина остановилась и заявила, что дальше ей идти нельзя, так как Волгово близко, а появляться ей в деревне сейчас невозможно. Все мы насторожились. Но девушка спокойно пояснила, что немцы дали ей задание остаться в расположении советских войск на длительный срок и раздобыть как можно больше нужных им сведений.

— Вы ползите по этой канаве. Не отклоняйтесь ни вправо, ни влево. Фашисты в этом лесу понаставили мин. Свободна только канава. Отойдете в сторону — погибнете, — как-то по-деловому предупредила нас она.

Лейтенант Григорьев вынужден был согласиться с ней. Посоветовавшись с курсантами, он отправил Ирину в сопровождении Павла Пивоварова и Ивана Ильченко обратно в батальон. Мы поползли друг за другом по грязной канаве. Возникали естественные сомнения: «А не лезем ли мы в пасть к врагу? Что, если эта подосланная противником девушка загнала нас в мышеловку?»

Но сомнения были напрасными. Канава вывела нас к цели. Деревня тянулась вдоль грунтовой дороги. В западной части Волгова улица раздваивалась. Здесь под старыми липами и березами видны были добротные каменные постройки. Нам уже было известно, что в них расквартированы фашисты.

Дом старосты мы нашли быстро по приметам, сообщенным Ириной. Со стороны двора окон в доме не было. Ольшаник подступал к самому огороду. За изгородью стояла черная деревенская банька с маленьким окошечком-проемом, заткнутым продымленной черной тряпкой. Открытая дверь предбанника поскрипывала на ветру.

Деревня казалась вымершей. В доме старосты также не было заметно никаких признаков жизни. Может быть, хозяин затаился в своей берлоге? Григорьев сам осторожно приблизился к дому и вскоре снова возвратился к нам.

— Там его нет, — немного запыхавшись, прошептал он. — Ирина правильно предупреждала нас, что отца трудно застать дома. Всем смотреть в оба. Он может появиться со стороны леса и огорода…

Лейтенант задумался, обвел внимательным взглядом дом, двор, огород.

— Зверюга он опасный, так что на легкость захвата мы рассчитывать не можем. Действовать будем осторожно. Пока что Страдымову, Фролкову, Пахомову и Парамонову занять сарай и вести наблюдение за домом через ворота. Остальным укрыться в бане и обеспечить обзор подходов с той стороны. Еще раз напоминаю о выдержке. Действуйте…