Все места, где я плакала - [6]
– Хорошо, – сказала я в трубку всего две недели спустя после того разговора, болью ощущая каждый разделяющий нас километр, – спасибо, что позвонил. Я так рада тебя слышать!
Еще одна слеза скатилась по щеке и упала на платье.
– Рад, что у тебя все хорошо.
– Я тоже. Спасибо.
Он положил трубку. Я долго смотрела на свой мобильный, чувствуя, как меня накрывает волна тоски. Руки тряслись; на экран телефона капнула слеза. И на этой скамейке, на этой самой скамейке месяцы назад – когда ярко светило солнце и ты еще не встретился мне, – я уронила лицо в ладони и горько заплакала.
Кто угодно мог пройти мимо и увидеть меня. Но было абсолютно все равно. Спина сотрясалась от рыданий, а платье пачкалось тушью и соплями.
И вот я сижу на той же самой скамейке, отмораживая задницу. Хочется протянуть руку в прошлое и успокоить саму себя, погладить по голове. Я протягиваю ладонь в перчатке, словно могу утереть слезы той Амели и прошептать на ухо, чтобы она не делала всех тех вещей, которые я уже натворила. Которые привели меня в этот момент. Которые сделали из меня пустую оболочку человека.
Все началось здесь.
Я пока не понимаю, что именно произошло, но знаю точно: все началось именно здесь.
Может, если соединю все точки, то смогу понять, но пока не получается. Последние шесть месяцев не поддаются объяснению. Ни мое поведение, ни эмоции, ни потери. Черт знает что.
Эта скамейка – точка номер один. Первое место, где я плакала на публике.
Закрываю глаза и словно чувствую себя на месте Амели из прошлого: как она встает, как ее плечи трясутся, как по лицу текут слезы. Я тянусь через время и шепчу ей:
– О, Амели, ты еще ничего не знаешь.
Мои слова превращаются в пар и уносятся вдоль рельсов.
2. Столовая колледжа
Здесь совсем нет воздуха. Возможно, потому что снаружи льет как из ведра и все решили укрыться тут. Или просто отопление включено на максимум. Или это ужасный запах спагетти из школьной кухни. А может, как знать, это все потому что ты здесь. С ней. В углу.
Поверить не могу, что ты здесь, что целуешь ее, что я вижу это и мне хочется умереть.
Я одна, как обычно. Изнуренная после бессонной ночи, сижу в противоположном углу, скрываясь под капюшоном. Я нечасто появляюсь здесь в последнее время – предпочитаю проводить перемены в классе музыки или в тихих закутках библиотеки. Обвожу взглядом лица собравшихся – все смеются, едят спагетти, не думают о несложившихся отношениях – и неизменно вижу только тебя. Даже из-под шляпы заметно, как ты улыбаешься ей. И смотришь на нее так, как раньше смотрел только на меня. От этого по всему телу расходится боль.
Зачем я себя мучаю?
Эта мысль проносится в голове уже в сотый раз.
За столиком неподалеку от выхода сидят в обнимку Джек и Ханна, притворяясь, словно не замечают меня. У них это хорошо получается.
В желудке тяжесть, тошнит, от запаха макарон становится еще хуже. Я почти ничего не ем в последнее время, и это беспокоит родителей. На гитаре тоже мало играю, и это беспокоит миссис Кларк. Мне же хочется, чтобы замечал все это и беспокоился только ты.
А тебе все равно, Риз. Ты ведь меня не замечаешь!
И это так глупо, ведь именно тут я встретила тебя тогда. А ты меня заметил и даже более того…
Хотя, конечно же, в тот день набитая студентами столовая выглядела совсем иначе.
– Ого, они тут серьезно парятся из-за местного шоу талантов, – заметила Ханна, как только мы вошли в столовую колледжа.
Мы втроем остановились и огляделись по сторонам, оценивая все преображение. На месте музыкального автомата кто-то водрузил профессиональную сцену. На кухне соорудили бар. С потолка свешивались софиты и прожекторы, благодаря которым стены были украшены созвездиями и Млечным путем. И, главное, люди – собралась такая толпа, словно весь колледж решил прийти сюда одновременно. С начала семестра прошло лишь две недели – всем еще было интересно заводить новые знакомства.
– Как хиппи с факультета музыкальных технологий хватило сил на все это? – пошутил Джек, заставляя Ханну смеяться. Я улыбнулась, глядя на них обоих. Мне повезло догадаться, что они нравятся друг другу, раньше них самих – и это как бесплатные билеты на «Шоу Джека и Ханны». Я была очень рада за них, хотя это и заставляло сильнее скучать по Алфи.
Тот не писал мне уже неделю.
Не то чтобы это было обязанностью. Он свободный человек, и я тоже. Все по плану. Но я все равно с ума сходила: вдруг встретил кого-то? Вдруг забыл обо мне и о Манчестере? Этих переживаний хватало, чтобы отвлечь меня от моей НАВЯЗЧИВОЙ БОЯЗНИ ЧЕРТОВОЙ СЦЕНЫ.
– А куда нам кинуть вещи? – спросила я, перевешивая гитару с одного плеча на другое.
– Даже не знаю, – ответила Ханна, – мне для выступления ничего не надо, а остальным…
Я сделала глубокий вздох; мне надо было отделиться от них и пойти говорить с другими людьми, чтобы со всем разобраться. Я начала нервничать, хотя и до этого переживала – ведь мне предстояло петь перед всеми. В Шеффилде у меня была парочка фанатов, и я могла немного расслабиться, увидев их знакомые лица в толпе. Здесь же вообще не знала, зацепит ли кого-нибудь моя музыка или нет.
– Хорошо, я пойду узнаю.
У подруг Эви много проблем. Джейн потеряла себя и полностью растворилась в любви. Эмбер кажется, что у нее слишком яркие волосы и большой рост. Лотти никак не может построить отношения, потому что умнее любого парня в радиусе тысячи километров. У Эви всего одна проблема. Она скрывает, что лежала в больнице, а вид немытых рук может довести ее до обморока. Больше всего на свете она мечтает быть как все.
"Вероятно, я самая заурядная личность во Вселенной. Настало время измениться, и поэтому я начинаю проект. Здесь и сейчас. По созданию улучшенной версии себя. Хотите со мной?" Шестнадцатилетняя Бри мечтает стать известной писательницей и блистать в обществе. Только вот беда – в те моменты, когда она не пишет новый роман, Бри ненавидит свою скучную жизнь, школу и родителей, которых никогда нет рядом. Она ненавидит издателей, которые раз за разом отвергают ее книги. Единственный человек, мнением которого она дорожит, – это учитель литературы.
В 25 лет Тори Бэйли написала бестселлер о том, как построить идеальные отношения и обрести счастье, если тебе «двадцать с чем-то». Сейчас Тори 32, и у нее есть все, о чем она когда-то мечтала: успешная карьера, блог с тысячами подписчиков, которые считают ее «гуру», долгосрочные отношения с замечательным парнем Томом. Она почти готова написать вторую книгу – о том, как исполнять свои мечты после тридцати. Только это будет ложью, потому что личная жизнь самой Тори трещит по швам. В то время как все ее друзья и знакомые женятся и заводят детей, Том даже не задумывается о браке, а их отношения, вначале полные страсти, теперь больше напоминают соседские.
Девочка не верит в любовь, но все же встречает мальчика, в которого сильно влюбляется. Однако выясняется, что, когда они вместе, миру грозит опасность. Есть ли у героев будущее или они расстанутся, дав обещание любить друг друга вечно? Волнующий и обнадеживающий роман о первой любви, семье, науке и взаимосвязанности всего в этом мире. "…Настоящая любовь не может все исправить. Настоящая любовь не побеждает все. И, что самое важное, настоящая любовь не нуждается в "жили они долго и счастливо", ведь дело совсем не в этом.
Даже если весь мир похож на абсурд, хорошая книга не даст вам сойти с ума. Люди рассказывают истории с самого начала времен. Рассказывают о том, что видели и о чем слышали. Рассказывают о том, что было и что могло бы быть. Рассказывают, чтобы отвлечься, скоротать время или пережить непростые времена. Иногда такие истории превращаются в хроники, летописи, памятники отдельным периодам и эпохам. Так появились «Сказки тысячи и одной ночи», «Кентерберийские рассказы» и «Декамерон» Боккаччо. «Новый Декамерон» – это тоже своеобразный памятник эпохе, которая совершенно точно войдет в историю.
«Унижение, проникнув в нашу кровь, циркулирует там до самой смерти; мое причиняет мне страдания до сих пор». В своем новом романе Ян Муакс, обладатель Гонкуровской премии, премии Ренодо и других наград, обращается к беспрерывной тьме своего детства. Ныряя на глубину, погружаясь в самый ил, он по крупицам поднимает со дна на поверхность кошмарные истории, явно не желающие быть рассказанными. В двух частях романа, озаглавленных «Внутри» и «Снаружи», Ян Муакс рассматривает одни и те же годы детства и юности, от подготовительной группы детского сада до поступления в вуз, сквозь две противоположные призмы.
В сборнике представлены произведения выдающегося писателя Фридриха Горенштейна (1932–2002), посвященные Израилю и судьбе этого государства. Ранее не издававшиеся в России публицистические эссе и трактат-памфлет свидетельствуют о глубоком знании темы и блистательном даре Горенштейна-полемиста. Завершает книгу синопсис сценария «Еврейские истории, рассказанные в израильских ресторанах», в финале которого писатель с надеждой утверждает: «Был, есть и будет над крышей еврейского дома Божий посланец, Ангел-хранитель, тем более теперь не под чужой, а под своей, ближайшей, крышей будет играть музыка, слышен свободный смех…».
В повести рассматриваются проблемы современного общества, обусловленные потерей семейных ценностей. Постепенно материальная составляющая взяла верх над такими понятиями, как верность, любовь и забота. В течение полугода происходит череда событий, которая усиливает либо перестраивает жизненные позиции героев, позволяет наладить новую жизнь и сохранить семейные ценности.
События книги разворачиваются в отдаленном от «большой земли» таежном поселке в середине 1960-х годов. Судьбы постоянных его обитателей и приезжих – первооткрывателей тюменской нефти, работающих по соседству, «ответработников» – переплетаются между собой и с судьбой края, природой, связь с которой особенно глубоко выявляет и лучшие, и худшие человеческие качества. Занимательный сюжет, исполненные то драматизма, то юмора ситуации описания, дающие возможность живо ощутить красоту северной природы, боль за нее, раненную небрежным, подчас жестоким отношением человека, – все это читатель найдет на страницах романа. Неоценимую помощь в издании книги оказали автору его друзья: Тамара Петровна Воробьева, Фаина Васильевна Кисличная, Наталья Васильевна Козлова, Михаил Степанович Мельник, Владимир Юрьевич Халямин.
Когда даже в самом прозаичном месте находится место любви, дружбе, соперничеству, ненависти… Если твой привычный мир разрушают, ты просто не можешь не пытаться все исправить.