Все кувырком - [21]

За последнюю неделю она не продала ни одной работы. Учитывая просроченную арендную плату, это особенно деморализовало. Впустую потраченные улыбки, обманутые ожидания. Tea твердо решила, что, если еще раз зайдут наглые, загорелые бездельники, она выставит их вон, и гори оно все ясным пламенем.

– Прошу прощения, вы что-то сказали?

Посетитель, одинокий мужчина лет шестидесяти, вопросительно посмотрел на нее, когда она появилась из задней части галереи.

– Ни слова, – легко соврала она, бросив взгляд на его обувь. Это оказались не вечные шлепанцы, а лакированные коричневой кожи ботинки очень хорошего качества. Кроме того, на незнакомце были классические брюки более светлого коричневого оттенка, кремовая рубашка в коричневую клетку и твидовый пиджак. Учитывая температуру на улице, посетителю явно грозил тепловой удар.

Обладателя такого шикарного наряда нельзя просто взять и выставить за дверь, подумала Tea и не ошиблась.

Перспективный клиент стоял в пятне солнечного света и, задумчиво пощипывая себя за ус, рассматривал скульптуру, которой Tea особенно гордилась. Это была фигура балерины, сидящей на полу и завязывающей пуанты, почти в натуральную величину, ценой в три тысячи фунтов. Чуть раньше днем тощий валлиец ткнул жену локтем под ребро и громко сказал:

– Раз такое дело, Гвинет, может, обмазать тебя цементом да продать какой-нибудь модной галерее?

Жена захихикала, а Tea стиснула зубы, мечтая спустить их обоих с лестницы. В довершение всего хихикающая парочка засыпала отскобленный добела деревянный пол чипсами с беконом. Да-а-а, туристы умеют поразвлечься на славу..

Но этот человек, даже если он и был туристом, в чем она сомневалась, определенно играл в другой лиге. Чтобы не спугнуть его, Tea решила подождать, пока он сам начнет разговор. Она села перед наполовину законченной фигурой, над которой сейчас работала, смочила пальцы в тазике с водой и принялась облеплять глиной металлический каркас торса.

Прошло несколько минут, и Tea Воган заметила, что мужчина теперь смотрит на нее. Спокойно проигнорировав его, она сосредоточилась на работе. Фигуре обнаженной женщины требовалась грудь, и пришла пора решать, какого она будет размера. Во всяком случае она не должна быть похожа на фантастические силиконовые имплантанты. Фигура изображала женщину средних лет, значит, грудь будет слегка обвислой.

Оливер Кэссиди в свою очередь с интересом изучал очертания ее собственной груди под блузкой цвета слоновой кости. Она носила тяжелые серебряные ожерелья, а лифчика не носила, и, насколько он мог судить, фигура у нее была потрясающая.

Его привлекли и сильные черты лица женщины, которая, казалось, с головой ушла в работу. Темно-карие глаза с тяжелыми веками и длинный римский нос делали ее похожей на хищную птицу. Белые волосы, скрученные в низкий узел, сильно контрастировали с глубоким загаром, но морщин на лице почти не было, хотя он и предположил, что ей уже ближе к пятидесяти.

Понаблюдав, как ее проворные, умелые руки разминают глину, он спросил:

– Это вы сделали все это?

Tea подняла глаза и ответила, улыбнувшись:

– Да.

– Вы очень талантливы.

– Спасибо.

Заинтригованный явным отсутствием попыток с ее стороны втянуть его в разговор, Оливер Кэссиди засунул руки в карманы брюк и еще раз внимательно осмотрел балерину.

– Мне особенно нравится вот эта.

– Мне тоже, – сказала Tea. Выпрямившись и держа руки на весу, чтобы не запачкать глиной темно-синюю юбку, она добавила:

– Продается за три тысячи фунтов.

Ей понравилось, что он и бровью не повел. Еще больше ей понравилось, когда он нахмурился и сказал:

– В чем дело? Вы пытаетесь отделаться от меня? Вы разве не хотите ее продать?

– Я скульптор, а не продавец. – Она прищурила глаза и склонила голову набок, рассматривая незаконченную фигуру, потом продолжила: – Три тысячи фунтов – очень солидная сумма. И что бы я ни говорила тут, сомневаюсь, что это произведет более сильное впечатление. Я не могу заставить вас купить то, что вам не нужно, так зачем вообще пытаться?

Оливер Кэссиди едва не рассмеялся. Он давно знал волчьи законы торговли, сам успешно занимался операциями с недвижимостью, продать ему что-то против его воли было просто невозможно. Но вместо этого он, сам не веря своим ушам, сказал:

– Но я хочу купить ее. Уговорите меня.

– Нет, – ответила Tea, ужасно довольная собой.

– Почему «нет»?

– Потому что это может быть вам не по карману. Меня замучает совесть, если я уговорю вас купить вещь, которую вы не можете себе позволить.

За пятьдесят один год совесть ее ни разу не побеспокоила, но ему знать об этом было необязательно. Ее глаза заискрились весельем, она покачала головой.

– Я что, похож на человека, который не может позволить себе эту вещь? – величественно поинтересовался Оливер Кэссиди.

На этот раз она одарила его сочувственной улыбкой.

– Повторяю, я не продавец. Откуда мне знать.

– Так я вам говорю, – сурово ответил он.

В воздухе повисло молчание. Tea, в знак того, что не собирается его нарушать, вернулась к работе.

– Я куплю ее, – сказал наконец Оливер Кэссиди. – Но при одном условии.

Она подняла брови:

– М-м-м?

– Вы поужинаете со мной сегодня вечером. Уже открыто подшучивая над ним, она сказала: