Все, кто оступается - [3]
Миссис Руни. Он тоже деревянный! Ничего себе – тоже! Я совсем как студень… (Бормочет.) Старый сухарь, безбожник…
Мистер Слокум (позади нее). Ну, миссис Руни, как мы с вами поступим?
Миссис Руни. Как с тюком. Не бойтесь! (Пауза. Мистер Слокум пытается впихнуть миссис Руни в машину.) Вот так! (Кряхтенье.) Подождите! (Пауза.) Нет, не отпускайте! (Пауза.) Предположим, я влезу, а как потом выберусь?
Мистер Слокум (тяжело дыша). Выберетесь, миссис Руни, выберетесь. Поднять мы вас, может, и не поднимем, а вот спустим точно.
Они возобновляют усилия.
Миссис Руни. Ох!… Ниже!… Не бойтесь!… Мы уже не в том возрасте, когда… Вот так!… Хорошо!… Подоприте как-нибудь… плечом… Ох!… (Хихикает.) Слава тебе господи!… Залезла наконец!
Слышно тяжелое дыхание мистера Слокума. Он захлопывает дверцу.
Моя юбка. (Визгливо.) Вы прищемили мне юбку.
Мистер Слокум открывает дверцу. Обходя машину, он с жаром бормочет что-то.
(Жалобно.) Была такая прелестная юбка! Посмотрите, что вы с ней сделали!
Мистер Слокум садится, захлопывает дверцу, поворачивает ключ зажигания. Мотор не заводится.
Что скажет Дэн, когда меня увидит?
Мистер Слокум. К нему вернулось зрение?
Миссис Руни. Да нет! Что он скажет, когда узнает, то есть когда почувствует, что тут дырка?
Мистер Слокум снова пытается завести мотор. Все по-прежнему. Тишина.
Что это вы делаете, мистер Слокум?
Мистер Слокум. Да так, смотрю перед собой, миссис Руни. В пространство.
Миссис Руни. Умоляю вас, заводите ее, поедемте. Это невозможно!
Мистер Слокум (задумчиво). Все утро шла как в сказке и вот теперь точно мертвая. Вот тебе и награда за доброе дело. (С надеждой.) Попробовать, что ли, убрать подсос? (Он убирает подсос, поворачивает ключ. Мотор ревет. Мистер Слокум старается его перекричать.) Оказывается, я перекачал! (Со скрежетом переключает на первую скорость, трогается.)
Миссис Руни (в ужасе). Осторожно – курица.
Визг тормозов. Истошное кудахтанье курицы.
Господи! Вы ее раздавили! Езжайте же, езжайте скорее. (Машина прибавляет скорость. Пауза.) Какая нелепая смерть! Только что весело клевала коровью лепешку на прогретой солнцем дороге, купалась в пыли, и вдруг – раз – и конец! (Пауза.) Все тревоги позади. Не надо ни нестись, ни высиживать. (Пауза.) Всего один вопль, и потом… покой. (Пауза.) Ну все, приехали, высадите меня.
Машина замедляет скорость, останавливается. Двигатель продолжает работать. Мистер Слокум нажимает на клаксон. Пауза. Он сигналит громче.
Зачем вы это делаете, мистер Слокум? Мы стоим, все опасности позади, а вы сигналите. Чем сейчас сигналить, сигналили бы лучше той несчастной…
Мистер Слокум яростно сигналит. На верхней ступеньке лестницы появляется носильщик Томми.
Мистер Слокум (зовет). Томми, спустись, пожалуйста, помоги даме выйти, она застряла. Томми спускается по ступенькам.
Открой дверцу, Томми, и высвободи ее.
Томми (открывая дверцу). Это само собой, сэр. Отличная погода для скачек, сэр. Как вы думаете, какая…
Миссис Руни. Не обращайте на меня внимания. Все знают, я просто не существую.
Мистер Слокум. Ради бога, Томми, делай о чем тебя просят.
Томми. Щас, сэр. Давайте, миссис Руни. (Пытается ее вытащить.)
Миссис Руни. Постой, Томми, постой, не торопи меня, дай я повернусь и спущу ноги на землю. (Шорох.)
Томми (вытаскивая ее). Осторожно, мэм, не помните перо. (Шорох.) Теперь расслабьтесь. Расслабьтесь.
Миссис Руни. Бога ради, подожди, так ты меня обезглавишь.
Томми. А вы пригнитесь, миссис Руни, пригнитесь.
Миссис Руни. Пригнуться! В мои-то годы. Ты с ума сошел.
Томми. Сэр, подтолкните ее.
Тяжелое дыхание, шорохи.
Миссис Руни. Пощадите!
Томми. Все! Готово! Распрямляйтесь, мэм. Ну вот и все!
Мистер Слокум захлопывает дверцу.
Миссис Руни. Неужели я все-таки вылезла?
Мистер Бэррелл (сердито кричит). Томми! Томми! К каким чертям он подевался?
Мистер Слокум переключает скорость.
Томми (торопясь). Говорят, на Тарелочку ставить нечего. Лучше на Быстрого Хэрри.
Мистер Слокум (презрительно). На этого тяжеловоза?
Мистер Бэррелл (стоя на верхней ступеньке, орет). Томми! Чтоб тебя… (Замечает миссис Руни.) О, миссис Руни…
Мистер Слокум со скрежетом трогается с места.
Томми, кто это там измывается над машиной? Томми. Да этот старый кисель, Слокум. Миссис Руни. «Старый кисель»! Ничего себе манера отзываться о старших. А еще сирота!
Мистер Бэррелл (Томми, сердито). Ты что, заблудился? Что ты делаешь на дороге? Нашел место! Живо на платформу – и марш за тачкой. Не успеем оглянуться, как двенадцать тридцать тут как тут. Томми (с обидой). Вот тебе и благодарность за христианское милосердие.
Мистер Бэррелл (в ярости). Давай делай, пока я не доложил кому следует.
Шаги. Томми медленно поднимается по лестнице. Хочешь, чтоб я спустился и всыпал тебе? Шаги ускоряются и снова замедляются.
Тяжкая наша жизнь, прости господи! (Пауза.) Да, миссис Руни, приятно снова видеть вас на ногах. Вы долго пролежали.
Миссис Руни. Меньше, чем следовало, мистер Бэррелл. (Пауза.) Верите, я даже жалею, что встала. И что бы мне было не остаться в постели – так спокойно, удобно. Я бы лежала и тихо, медленно таяла. Пила бы только бульон для поддержания сил и худела, худела, пока наконец мое тело совсем не слилось бы с постелью. Без всяких мучений, без тошноты, без харканья, без крови… Я тихо погружалась бы… в вечную жизнь… Несчастья… я бы их вспоминала, вспоминала… как будто их вовсе и не было… Зачем это я достала платок?
Пьеса написана по-французски между октябрем 1948 и январем 1949 года. Впервые поставлена в театре "Вавилон" в Париже 3 января 1953 года (сокращенная версия транслировалась по радио 17 февраля 1952 года). По словам самого Беккета, он начал писать «В ожидании Годо» для того, чтобы отвлечься от прозы, которая ему, по его мнению, тогда перестала удаваться.Примечание переводчика. Во время моей работы с французской труппой, которая представляла эту пьесу, выяснилось, что единственный вариант перевода, некогда опубликованный в журнале «Иностранная Литература», не подходил для подстрочного/синхронного перевода, так как в нем в значительной мере был утерян ритм оригинального текста.
В сборник франкоязычной прозы нобелевского лауреата Сэмюэля Беккета (1906–1989) вошли произведения, созданные на протяжении тридцати с лишним лет. На пасмурном небосводе беккетовской прозы вспыхивают кометы парадоксов и горького юмора. Еще в тридцатые годы писатель, восхищавшийся Бетховеном, задался вопросом, возможно ли прорвать словесную ткань подобно «звуковой ткани Седьмой симфонии, разрываемой огромными паузами», так чтобы «на странице за страницей мы видели лишь ниточки звуков, протянутые в головокружительной вышине и соединяющие бездны молчания».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пьеса ирландца Сэмюэла Беккета «Счастливые дни» написана в 1961 году и справедливо считается одним из знамен абсурдизма. В ее основе — монолог не слишком молодой женщины о бессмысленности человеческой жизни, а единственная, но очень серьезная особенность «мизансцены» заключается в том, что сначала героиня по имени Винни засыпана в песок по пояс, а потом — почти с головой.
Вошедший в сокровищницу мировой литературы роман «Моллой» (1951) принадлежит перу одного из самых знаменитых литераторов XX века, ирландского писателя, пишущего по-французски лауреата Нобелевской премии. Раздавленный судьбой герой Сэмюэля Беккета не бунтует и никого не винит. Этот слабоумный калека с яростным нетерпением ждет смерти как спасения, как избавления от страданий, чтобы в небытии спрятаться от ужасов жизни. И когда отчаяние кажется безграничным, выясняется, что и сострадание не имеет границ.