Все красотки - по ранжиру - [23]

— Как могли — мать их так и перетак! — эти парни даже подумать, что я им уступлю! — ворчал Джон Полдаски, стоя у бара и опрокидывая свою первую в этот день порцию виски с пивом. — Разве этот проклятый город принадлежит не мне, а им? — спросил он у Сельмо, предварительно всласть выругавшись, употребив крепкие слова и целые выражения.

— Я не знаю, Джон, — спокойно ответил Сельмо, не принимая ничьей стороны.

— Клянусь Богом, я прибыл как раз вовремя, пять минут после вызова, продолжал шеф полиции, приступая к пиву. — Я допросил малыша, нашедшего тело, потратив на это полчаса и записав очень важные сведения… — Он остановился, подумав, куда это он засунул свой блокнот.

— Ты прекрасно все сделал, шеф, — заметил Сельмо, наливая ему еще одну порцию виски с пивом, разлив остатки другим посетителям.

— Конечно же, ты прав, — сказал Полдаски, отпив пива. — Ты чертовски прав, это как раз то, что мне надо, — добавил он, допив остаток и дав Сельмо сигнал налить еще один бокал. — Дьявольски важные сведения дал мне этот малыш. — Он сделал паузу.

— Брось трепаться, Джон, — небрежно заметил Эйб Мувиц, стоявший рядом с ним. — Лучше скажи нам, это правда, что ее голова была засунута прямо в унитаз?

— Она согнулась кверху задницей? И совсем без трусов? — спросил Джейк Далтон, который стоял в углу стойки, недалеко от него.

— Трусики были на месте, — ответил ему шеф полиции. — Кто сказал тебе, что она была без трусов? — Он помолчал и добавил: — Правда, она действительно была кверху задницей, — что правда, то правда…

— Когда вы туда прибыли? — спросил Ральф Делано, один из завсегдатаев бара Сельмо.

Он ел спагетти.

— Это не я, — шеф полиции начал уже терять терпение. — Это малыш нашел ее… это он увидел ее в такой позе… дошло до тебя?

— Разве он первым обнаружил ее? — упорствовал Делано.

— Конечно же, именно он нашел ее, А кто же еще? Сельмо? Мальчишка обнаружил ее первым, черт тебя задери! — взорвался Полдаски.

— Ладно, будет тебе, Джон… не кипятись, — успокаивал его Делано.

— А допросил его я прямо на месте, хотя должен был доставить его в участок, — сказал шеф полиции.

— Зачем, Джон? — простодушно осведомился Датч Бельмонт со своего обычного места в центре бара, опрокидывая стопку виски.

Шеф полиции удивленно уставился на него:

— Ну и умник же ты, как я посмотрю?

— Ты шутишь, шеф? — спросил Датч.

— Ну, как ты думаешь, зачем я это сделал? А? Просто Ответь мне, зачем мне нужно было тащить этого мальчишку в участок? — резко спросил у него Полдаски.

— Но ты же допросил его уже на месте… — заартачился Датч.

— Я недостаточно выудил из него! — обрушился на Датча шеф полиции.

Наступило короткое молчание. Сельмо снова наполнил бокалы.

— Джон, — сказал кто-то.

Это был Джек Мизнер.

— Эй, Джон… — мягко обратился он к Полдаски.

— Ну? — сердито отозвался шеф полиции, который явно о чем-то задумался.

— Эй, послушай, что я тебе скажу… — повторил Мизнер своим мягким голосом. — Подумай, может быть, это дело рук каких-нибудь черномазых? — спросил он серьезно.

Молчание углубилось. Полдаски опрокинул еще одну рюмку виски. Отпил глоток пива. Потом еще один.

— Негры? — сказал он.

Мозги у него внезапно заработали: шесть или семь черномазых, а возможно, их было десять, действительно были переведены в этом году в Соерсвилльскую школу из негритянских школ Сакстона. Это было сделано по инициативе властей штата. Мозги Джона Полдаски продолжали лихорадочно работать: они даже не жили в Соерсвилле! Один из черномазых принят даже в футбольную команду… Тигр пристроил его там… Джим Грин… да, именно так его зовут. Правый крайний. Такой огромный парень. А возможно, левый крайний. Бегает хорошо. Или он играет на правом краю? Левый? Правый? На каком же краю он играет? Полдаски тщетно пытался разрешить эту проблему…

— Послушай, приятель, — сказал Датч. — Возможно, я не прав, но ты подумай насчет негров…

Эйб Мувиц позвал Сельмо:

— Эй, старина!

— Зачем они пришли сюда, я не знаю, — сказал Джейк Далтон. — Черные ублюдки, — серьезно уточнил он. — Что ты скажешь на это, Сельмо? Далтон обратился к хозяину бара громким, как труба, голосом.

— Я об этом не задумывался, — дипломатично ответил Сельмо.

— Бог мой, он над этим не задумывался? — требовательным тоном спросил Далтон, готовый наброситься на Сельмо.

— Чертов Сельмо. Сукин ты сын, — подначивал Датч Бельмонт. — Я скажу, что он об этом думает…

Они все рассмеялись. Сельмо тоже присоединился к ним. Он наполнил их бокалы.

Полдаски напряженно думал, его мозги шевелились, работая на полную мощность, пока они все валяли дурака, разыгрывая Сельмо. Это было их любимым развлечением.

— Джон, старина, — услышал он, как обратился к нему Джек Мизнер, перекрывая своим голосом болтовню посетителей бара. — Тебе следует взглянуть на это дело с такой точки зрения. Заработаешь медаль, дружище! — Он рассмеялся, очень довольный сказанным.

Полдаски пробормотал: — А-а-а! В этом что-то есть… — Помолчал минутку. — Дружище.'.. — Джон Полдаски глубоко задумался, погрузив палец в наполненную до краев рюмку виски.

15

Серчеру явно не везло. Он нанес грустный визит в дом, где жила Джилл Фэабанн, встретился с ее пораженными горем родителями, подвез их в морг полиции для опознания тела (Серчер не любил этого, но так требовал закон), возвратился с ними назад (вместе со своими двумя старшими помощниками) и, после того, как разогнал собравшуюся там толпу соседей, родственников, любопытствующих горожан и других зевак, включая журналистов, начал детальный и систематический осмотр дома, обратив особое внимание, конечно же, на комнату бывшей предводительницы болельщиков и на ее личные вещи. У нее была очень уютная и женственная комната, окрашенная в мягкие, пастельные тона и соответственно обставленная, Он чувствовал себя в ней как захватчик. Но нужно было провести осмотр — ничего не поделаешь. Он нашел несколько писем, разбросанных по разных местах — в ящиках письменного стола, на прикроватном столике, на настенных полках, собрал их, чтобы захватить с собой, спросив предварительно разрешение у ее родителей. На столе для глажения он увидел фотографию девушки в форме болельщицы футбольной команды. Серчер некоторое время смотрел на нее, чувствуя себя прескверно.