Все к лучшему - [32]

Чутье подсказывает мне, что пора заткнуться. Надо покорно выслушать его нотации, перетерпеть эту выволочку для менеджеров среднего звена, ответить на вопросы и покорно выполнить распоряжения. Я же грублю ему при всем отделе, чего Билл явно не заслужил и что в итоге лишь вынудит его применить силу, чтобы показать, кто тут главный. Для меня это не самое мудрое решение с точки зрения карьеры, как ни крути. Но сегодня в мой член засунут трубку, чтобы попасть в мочевой пузырь, и пусть со мной никогда раньше такого не было, я готов биться об заклад, что лучше бы мне вместо этого выжгли клеймо на глазу и что пятнышко на стенке мочевого пузыря, скорее всего, круто изменит мою жизнь, так что, уж простите, трезво рассуждать я не способен. Да и, в конце концов, Билл сам напросился.

— Происходит. Еще как происходит, — отвечаю я, поднимаясь с места. — Мне до смерти надоело целовать в задницу всех этих тупых бездельников и офисных крыс, наступать на горло собственным принципам и расплачиваться за чужую некомпетентность и лень, и все это лишь для того, чтобы что-то продать. С каких это пор неважно, кто прав, кто виноват? Мы каждый день жрем чужое дерьмо, и сдается мне, я перебрал клетчатки. Пусть я всего лишь менеджер, но я профессионал своего дела, я уважаю себя и считаю, что играть надо честно!

Мою тираду встречают изумленным молчанием. Коллеги впились в меня взглядом, гадая, насколько серьезно я влип на этот раз. Само собой, я не хотел, чтобы мои слова прозвучали как призыв к оружию, но будь я проклят, если остальные не кивают в знак согласия. Раздаются даже еле слышные хлопки, но тут Билл бьет кулаком по столу, точно судья молотком, и все смолкает. Он медленно поднимается, и я буквально вижу, как он мысленно подбирает в личной базе данных готовый шаблон для такого случая.

— Послушай, Зак, — наконец произносит он, видимо, так и не найдя ничего подходящего, — я не понимаю, какая муха тебя укусила. Возможно, нам следует организовать специальную встречу, чтобы обсудить политику и стратегию компании по таким вопросам, но сейчас для этого не место и не время. Успокойся и займись делом. Нельзя терять мяч из виду. (Уже вторая спортивная метафора, разумеется, если вы их считаете. Я — да.) Бизнес есть бизнес. Ты не можешь на это обижаться.

— Очень даже могу.

— Как бы ты ни относился к Ходжесу, он все-таки твой клиент, он клиент корпорации «Спэндлер». Вспомни правило трех «К»: кризис плюс коммуникация равняется контроль. Веди себя как профессионал. Перезвони клиенту, — отрезает Билл. — В общем, разберись.

Я глубоко вздыхаю, уже пожалев, что затеял этот разговор. Теперь они целый день будут об этом судачить, в красках расписывая случившееся остальным сотрудникам, и решат, что я рехнулся, как Клэй. Наверняка в их глазах я стал одним из кандидатов на вылет. Так почему бы мне не проявить инициативу?

— Хорошо, я ему позвоню, — обещаю я.

— И потом загляни ко мне, чтобы обсудить ход игры.

Это уже третья спортивная метафора. Три мяча подряд в одни ворота.

— Ладно.

Билл заводит старую песню о том, что не бывает проблем, есть только возможности, но я, не дослушав, выхожу из кабинета и несусь по коридору, а он что-то сердито кричит мне вслед. Я понимаю, мне следовало бы остаться, но жизнь, черт возьми, слишком коротка, чтобы слушать подобный бред.

Глава 14

Доктор Сандерсон, сжимая в руке нечто похожее на миниатюрный сантехнический трос для прочистки засоров, описывает ужасы, которые собирается со мной проделать.

— Эта процедура называется цистоскопия, — объясняет он. — Мы входим в мочевой пузырь через уретру. Вот эта камера позволит все подробно рассмотреть.

Я с трудом понимаю, о чем он говорит, потому что в эту самую минуту молодая темноволосая латиноамериканка держит мой пенис в своих затянутых в латексные перчатки ручках и чем-то его мажет, слегка наклоняясь ко мне, а я боюсь, что у меня того и гляди встанет. Если такое бывает в метро или за столом на работе, так почему не сейчас? Раздвинув ноги, я откидываюсь на смотровой стол. Из одежды на мне только тонкий халат, который выдала помощница врача непосредственно перед процедурой. Движения ее ловки и профессиональны; интересно, сказывается ли на ее сексуальной жизни то, что ей приходится каждый божий день теребить чьи-то сморщенные мягкие пиписьки. «Перестань, милый, хватит с меня на сегодня мужских причиндалов, я их уже видеть не могу!»

— Это временная анестезия, — продолжает доктор Сандерсон. — Как только она подействует, Камилла сделает местную, и начнем процедуру. — Он смотрит на меня. — Как вы себя чувствуете?

— Я все-таки привык, чтобы меня сначала целовали, — вяло шучу я.

Судя по натянутой улыбке Камиллы, ей частенько приходится выслушивать подобные остроты.

Я ложусь навзничь, расставив колени, и тут до меня доходит, что мне вставят цистоскоп в самую крошечную дырочку. У меня сводит живот от страха, и я невольно начинаю дрожать.

— Не бойтесь, — равнодушно успокаивает меня Камилла, — вы почти ничего не почувствуете.

Легко ей говорить. Не ей ведь воткнут в гениталии металлический шприц зловещего вида, с небольшую бейсбольную биту длиной.