Всё к лучшему - [59]

Но «межсезонье», неполная или непостоянная работа… У кого этого не было?

И вот тогда в Нью-Йорке нашелся человек, о котором совсем не говорят. Даже не упоминают. Но имя которого, между прочим, стояло в «Новом американце» как председателя компании. Звали его Артур Гольдберг.

Он и придумал неправительственную организацию, которая включала бы в себя ряд проектов, которые делали, как и свое рабочее место, творческие русские. Те самые, кто не желал на всю оставшуюся жизнь переучиваться в программиста, становиться таксистом, огранщиком алмазов или домоуправом под названием «супер».

Музей русского современного искусства, издательство, а потом и журнал «Стрелец» создал Александр Глезер. Сам по себе человек-история нонконформистской живописи в СССР, один из организаторов «бульдозерной выставки» 1974 года, когда одуревшие от глупости власти пустили на самодеятельный вернисаж нонконформистов настоящий бульдозер и самосвалы с озеленением территории.

Саженцы срочно посадили. Художников разогнали. И открыли миру русский андеграунд.

Глезера заставили уехать. Но он смог организовать переправку на Запад картин, враз ставших популярными на Западе, Рабина, Свешникова, Целкова… И просто нонконформистов.

Несмотря на фамилию, Глезер был православным и даже монархистом. Он поначалу осел в Париже и создал там из вывезенных картин первый Музей современного русского исскуства в изгнании. Русский андеграунд.

Это было романтично, но французы оказались прижимистыми, и, более того, у беженца возникли проблемы с их службой безопасности. Той самой «сюрте».

Откуда картины да почему? Каналы доставки и неподконтрольные связные. Им это надо?

И с Москвой из-за жестких антикоммунистов, они ссориться не хотели. Европа…

Тогда Глезер поехал в США, где на самом деле были все деньги и фонды, и уже здесь, помыкавшись, встретил Гольдберга. Так появился американский вариант парижского музея. И его главный донор.

В Комитет входило несколько проектов. Гуманитарных. Но были и чисто политические. Мониторинг нарушения в Советском Союзе международных почтовых правил вел выходец из теперь уже Нижнего Новгорода. Он ухитрился собрать небольшую выставку и даже ездил с ней по стране.

Сам же Гольдберг занимался чем-то, связанным с недвижимостью и обустройством в ней эмигрантов.

Одно свое здание он отдал под бесприбыльную, это важно, организацию. Бесплатно. Но не совсем. Через Комитет. Можно было обращаться за грантами, за помощью, за благотворительностью и, возможно, самое главное, списывать налоги. С приличных доходов от предоставления аренды той же недвижимости.

С другой стороны, покровительство таким проектам давало серьезный вес в обществе и в деловом мире. Дающий да обрящет.

Артур внешне было одет довольно небрежно, ездил на обычной машине, его жена и дети выглядели как не очень обеспеченная многодетная еврейская семья из Бруклина. Но он ценил каждый цент. Потому и был богат.

Однажды на встрече с читателями издательства «Третья волна» не оказалось помощника. Артур сам встал у лотка с книгами и с воодушевлением похвалился потом, что заработал несколько долларов. Он был счастлив. Не играя. От души.

Я не знаю, был ли сразу создан при Комитете и небольшой частный банк, разместившийся на первом этаже, но в середине восьмидесятых именно он был финансовой основой всех пректов.

До тех пор, пока на на моих глазах его не прикрыло ФБР. Осенью 1987 года.

Пришел на работу, а там парни в зеленых форменках бегают, ящики вытаскивают. И на спине у них «FBI». Тогда все и закончилось.

А поскольку для меня все еще только начиналось, то что стало с банком и Комитетом абсорбции, я уже не знаю. Не отслеживал.

Короче, «Новый американец» в 1980 году не без проблем, но запустили.

Все обрадовались, делали работу за копейки, все-таки свое, близкое по душе и на будущее, дело.

Но вскоре пошли совсем не творческие будни. Журналисты разругались, главный хлопнул дверью, и редактором стал Довлатов.

А прибыли не было. Да и не могли эти люди, творческие по сути, мыслить категориями рекламы и торгашества.

Долги росли, полученные стартовые деньги проелись, и уже через год газета оказалась в трудной ситуации. Дальше – хуже.

Насколько я помню по рассказам, ребятам пришлось съехать из Джерси-Сити. Освободить место. Проект оказался слишком шумным и требовал еще денег.

А деньги нужны тем, у кого они есть. И кто хочет еще заработать.

Команда нашла место на Манхеттене, где все вскоре окончательно переругались, разошлись, опять сошлись, снова разбежались и оставшиеся еще какое-то время тянули газету буквально на себе. Но уже без Довлатова.

Его выручила «Свобода», где все-таки дали подработку и где даже внештатному автору платили неплохо. Можно было хоть немного прикрыть быт.

В начале 1986 года, на той же «Свободе», нас познакомил мой новый приятель из белорусской редакции.

Кроме службы, у этого коллеги был частный бизнес по перевозке мебели, и он искренне приглашал меня «к себе» подработать грузчиком. Но я почему-то не хотел.

Русские и белорусы сидели тогда на «Свободе» в одном помещении. Довлатова нельзя было не заметить. А его «Иностранку», подаренную, чтоб отцепился, в каком-то эмигрантском полуподвальном издательстве во время поиска любой работы, я уже прочитал с восторгом.