Всё к лучшему - [58]

С «Х…»-ем.

НОВЫЙ АМЕРИКАНЕЦ

(США, 1986)

Мы столкнулись с Довлатовым на Бродвее, у входа в офис.

– Как? – спросил он.

И я был благодарен ему за это.

– Да никак…

– Пойди к Гендлеру (шеф бюро радио «Свобода в Нью-Йорке»).

– Был уже.

Он отчаянно махнул рукой и проскользнул, как бы боком. Хотя был большой и высокий.

Ему уже было куда идти. И даже – к кому возвращаться.

Семь лет в стране – ты уже не новый американец. Формально.

А на самом деле… Музей современного русского искусства в изгнании умещался в одной, но большой комнате на третьем этаже здания, где располагалась организация под ужасающим названием «Комитет абсорбции советских эмигрантов».

В городе Джерси-Сити, что как раз напротив даун-тауна Манхеттена, прямо через Гудзон.

Как помощнику директора, мне вменялось курировать и музей со всеми его выставками, технические вопросы издательства «Третья волна» и готовить журнал под названием «Новый американец». Еще точнее, вторую половину журнала – на русском языке.

Англоязычную делал Боб, хотя его звали совсем не Роберт. Он появился неизвестно откуда. Как и я. И пропал неизвестно куда. Что тоже обычно, если человек живет своей жизнью. И кормится ею же. Без подпитки извне.

Название «Новый американец» и сам журнал вышли из еженедельного издания, которое здесь же раньше, в начале восьмидесятых годов, делал Сергей Довлатов.

Так положено считать. Глотать легенды. И пересказывать. И даже чавкать.

В рамках вечно русского мифа об успешности, где у счастливчиков судьбы или таланта все всегда хорошо, а обстоятельства складываются в удобный для их жизни механизм, как детали часов или автомата Калашникова.

Но, если по правде, то все было гораздо сложнее, грустнее и жизненней.

«Новый американец» создали в 1980 году несколько журналистов. Они хотели иметь свое детище, как «Панорама» Александра Половца в Лос-Анджелесе. С авторской колонкой, публицистикой и литературой. И все – настоящее, оригинальное. От информации до аналитики или авторских статей.

Солидное издание не занимается перепечатками. Все они рвались работать, но при этом еще уважать себя и свое дело.

Для них это был выход – работать на себя. Другого пути просто не было.

На факультеты славистики Америки брали немногих. Да и то, как правило, «визитинг профессор». На какой-то спецкурс. По краткосрочному контракту.

Для русских журналистов, публицистов и писателей на всем Западном побережье США реальны были только бюро радио «Свобода», «Голос Америки» и старейшая эмигрантская газета в Нью-Йорке.

Тесная – как свобода выбирать. И это на всех и про всех…

Тогда, на гребне «Третьей волны» 1978-1979 годов, до ввода советских войск в Афганистан, в США приехало довольно много эмигрантов. А выходила фактически одна газета – «Новое русское слово», ежедневная, но серьезная, до сухости по рту.

Народу уже требовалось что-то попроще. И еще – для разнообразия.

Но, если честно, не в народе дело. Ему выживать надо. Язык хватать, переучиваться, зарабатывать, учиться экономить, изучать свои счета и вырезать из бесплатных приложений рекламки со скидками на продукты в супермаркетах. На досуге можно и о политике поговорить. Или о родне.

Другое дело, что тогда приехало относительно много интеллигенции. Творческой. Любопытной. Грамотной. Все-таки из Советского Союза. Со своими представлениями, самоуважением, мессианствами, амбициями.

Им здесь никто не мешал. Но никто и не слышал. Давали работать – на то она и свобода. Но не работу.

Иными словами, для журналистов, даже преуспевших еще вчера, не говоря уже о писателях, мест не было. А новые без денег не создашь. В Америке-то, оказывается, все, главным образом, на английском. И местных авторов достаточно.

Вот и вышло, что напечататься можно. И даже издать книгу можно. Но без или почти без оплаты.

Короче, пиши – не хочу.

Работа, конечно же, была, но на прокорм. Поэтому один из основателей «Нового американца» стал поначалу, по новой профессии, лифтером. Другие – кто где, на подхвате. Или просто на социальном пособии, но с подработкой за наличные. Ничего страшного, если ты здесь живешь или не рассказываешь об этом русским. Что тогда – что сегодня.

Перипетии судьбы в западном мире не страшны. Они не отталкивают окружающих. Потому что жизнь здесь – это процесс для тех, кто плывет. Как правило, в несильный, но перманентный шторм. Вверх-вниз.

Благополучный штиль временами приходит позже. Иногда тоже на время. Иногда не успевает прийти. Как у того же Довлатова.

Сами американцы не то что не пугались рассказывать о том, как трудно начинали то или иное дело, как их бросало по жизни, но даже гордились этим. И человека воспринимали так, как он себя сам идентифицировал, не додумывая его жизнь. Здесь это не принято – напрягаться по поводу других.

– Журналист? Журналист. Писатель? Писатель. Программист? Программист. Продавец? Продавец. Сегодня нет постоянной работы? Не страшно – будет. Я сам в другой сфере, но у меня есть знакомый или родственник. Спрошу. Не сдавайся…

«Опускал» человека только велфер – пособие по бедности. Это отбивало всякий серьезный интерес. Я это видел по другим и поэтому никогда за помощью не обращался. И встречал от американцев, понятно, что не от всех, но – желание помочь. С работой. Там рыбу динамитом глушить не принято. Разве что в кино. Получи свою удочку и вылавливай – насколько умения хватит.