Все или ничего - [8]

И было еще третье, чему ни она, ни они не могли дать точного определения. Некоторые называли это третье банальным словом «оригинальность», но для Фиби понятие этого третьего выражалось словом «неистовство». Именно это делало Джез, Мэла и Пита самыми лучшими. Сегодня было уже слишком много просто хороших, способных фотографов-профессионалов. И если всякий раз фотограф хотел, нет, не просто хотел, а отчаянно стремился выйти за пределы мыслимых возможностей пленки, то только в этом случае он или она имели право на высшие гонорары. Фиби считала, надо отдать ей должное, что у Мэл, Пита и Джез были равные им конкуренты, но выше их не было никого. И само собой разумеется, что эти несколько равных имели представителя такого же класса, как она, а таких, в свою очередь, во всей Калифорнии насчитывалось только трое.

Еще каких-нибудь пятнадцать лет назад, как вполне здраво рассуждала Фиби, ни один потенциальный представитель не смог бы найти в Лос-Анджелесе таких фотографов, и она радовалась, но отнюдь не удивлялась, что родилась в идеальное для этого время и в идеальном месте.

Раньше почти все фотографы высшего класса жили и работали в Нью-Йорке, но такое положение изменилось очень быстро, особенно в области фотографии пищевых продуктов, автомобилей и портретов знаменитостей. Большинство фототалантов теперь сконцентрировалось в Лос-Анджелесе. А она оказалась здесь с самого начала.

Двенадцать лет назад, когда ей только исполнилось двадцать шесть, Фиби работала ассистентом у Эвана Джонса, фотопортретиста, обеспечивающего себе приличный доход тем, что он делал фотографии, льстившие самолюбию богатых женщин, которые те с удовольствием дарили своим мужьям на Рождество.

Истинная гениальность Эвана Джонса состояла в ретуши. Он никогда не показывал своим клиентам только что отпечатанные «контрольки». Он сам делал первоначальный жесткий отбор, оставляя только самые лучшие снимки. Затем с помощью тонкой кисточки проделывал исключительно искусную работу, искусную настолько, что невозможно было определить, что он уже приложил к фотографии руку, и только потом, как бы еще до ретуши, показывал снимки клиенту. И лишь после того, как польщенный заказчик отбирал понравившийся кадр, он по-настоящему принимался работать своей кисточкой, убирая или добавляя отдельные штрихи: ресницы становились длиннее, а вены на руках – невидимыми, в глазах появлялся блеск, ноздри приобретали более тонкий абрис, губы выглядели полнее, подбородок изящнее, шея идеальной.

Несмотря на свой ум и доброту, Эван был никудышным бизнесменом. Бухгалтерские книги велись неаккуратно, но хуже всего – он не имел ни малейшего понятия, сколько в действительности стоит его работа. И в один прекрасный день Фиби, которая очень быстро поняла, что не обладает ни талантом, ни терпением для того, чтобы со временем стать выдающимся фотографом, просто взяла офис Эвана в свои умелые руки и начала заправлять его делами.

Буквально в одночасье составила список клиенток и обзвонила их всех, напомнив, что их прежние фотографии уже устарели. Не ставя в известность Эвана, она удвоила цену, зная, что клиентки согласятся без единого слова, поскольку понимают, что его работа стоит большего. Сестра Фиби работала менеджером в офисе одного из самых престижных хирургов-косметологов Голливуда и, занимая влиятельное положение в кругах менеджерской мафии, обеспечивала неиссякаемый приток клиенток, нуждающихся в новых фотографиях взамен тех, на которых они выглядели старше.

Через полгода у Эвана уже образовался длинный список жаждущих получить фотопортрет, и тогда Фиби утроила цены, оставляя себе за услуги общепринятые двадцать пять процентов от суммы доходов Эвана.

Теперь она смело могла внедрять Эвана в киноиндустрию. Она сделала специальные буклеты, включив в них самые лучшие фотопортреты, и развезла их по офисам буквально всех издателей, бизнес-менеджеров, художников-гримеров и парикмахеров Голливуда. Цены при этом возросли вчетверо.

Актрисы, достигшие того возраста, когда он уменьшается год от года, начали обращать внимание на фотопортреты Эвана, и уже через несколько месяцев он стал самым популярным фотографом среди вечной и неиссякающей категории женщин, которым «за двадцать». Его фотографии появились в журналах, и не только в статьях, но и на обложках: так хотели его клиентки. Никогда еще столь великое множество женщин не выглядело так прекрасно, а вскоре и мужчины-актеры дружно влились в их ряды. Фиби купила себе двухдверный «Мерседес-560» ярко-желтого цвета – под цвет волос.

Как только Эван твердо встал на ноги, Фиби потеряла к нему всякий интерес. Это был его предел, и, являясь его представителем, она волей-неволей устанавливала предел и своему заработку. У Эвана не было никакого желания вносить какие-либо изменения в сложившийся статус-кво, а Фиби увлекало лишь новое и неизведанное. В 1980 году она подыскала ему нового представителя, а сама, открыв собственный маленький офис, принялась за исследование заказчиков рекламы для американских журналов.

Анализ показал, что спрос на рекламу пищевых продуктов гораздо выше, чем на косметику. Затем шли автомобили. Куда бы она ни бросала свой цепкий взгляд, она повсюду натыкалась на рекламу автомобилей. Став настоящим экспертом в определении сравнительных достоинств фотографов, специализирующихся на рекламе пищевых продуктов и автомобилей, Фиби выбрала Мэла Ботвиника и Пита ди Констанзу, твердо решив представлять их интересы именно в этих областях.