Всё и разум. Научное мышление для решения любых задач - [74]

А если условия складываются неподходящим образом, чересчур легковерные любители ходить по углям получают запоминающийся урок критического мышления. Кто-то идет слишком медленно, и мышцы успевают поглотить тепло. Кто-то проходит по слишком длинной дорожке и обжигается ближе к концу или случайно поддевает угли, и они попадают на верхнюю часть стопы, где кожа гораздо тоньше и чувствительнее. И когда человек понимает, что хождение по углям не имеет ни малейшего отношения к надлежащему духовному настрою и тонкому миру, он подает в суд. Однако, с моей точки зрения, такие люди — сами соучастники мошенничества, поскольку не подумали как следует. Они не дали себе труда заметить, что во всей этой ситуации есть что-то подозрительное и стоит ее проанализировать и поэкспериментировать. Они не взвесили возможность, что мистическая мощь хождения по углям, вероятно, имеет отношение скорее к физике, чем к метафизике, а потом не уделили времени тому, чтобы подумать, какая замечательная физика, должно быть, стоит за грамотно организованным хождением по углям. Не стану ни на кого указывать пальцем, но настоящий ботан не обжегся бы.

Если вам интересно, единственный раз, когда я обжегся при хождении по углям, это случилось потому, что тот, кто разжигал костер для телепередачи, поздно начал, и угли не успели как следует прогореть. Я готовил очередной выпуск «Билл Най спасает мир», и график съемок поджимал. Мне нужно было успеть пробежаться по углям, пока у съемочной группы не закончился рабочий день, и это было задолго до того, как огонь полностью погас. Тлеющих углей было гораздо больше, а пепла гораздо меньше положенного, но надо было закончить съемку, и я пошел. Ноги у меня утонули в углях и впитали слишком много тепла. Уверен, какой-нибудь не слишком щепетильный духовный наставник с радостью сообщил бы мне, что мы имеем дело с победой материи над сознанием. На самом деле материя делала ровно то, что должна была делать. Ходить по углям — это научный опыт, а не экстрасенсорный фокус.

— Ладно вам, Билл, — скажете вы, — я уже научился критическому мышлению и после предыдущей главы наверняка сам разобрался бы, что к чему. Все, больше не страшны мне мошенники и суеверия!

То есть мне очень нравится представлять себе, как это говорят многие из вас, мои читатели. Я такое слышу постоянно. Но я вынужден спросить вас:

— Точно? У вас никогда не бывало иррационального чувства, что какое-то место или какая-то дата для вас «несчастливые»? Вы никогда не говорили, пусть и в шутку, что дождь всегда идет именно тогда, когда вы выезжаете на пикник?

Я имею в виду, что критическое мышление всем нам дается не без труда, только и всего.

Недавно я был в гостях у старых друзей, которые перебрались в Калифорнию и переехали в новый дом в Бербанке. Их дети полушутя, полусерьезно говорили, что в коридоре водится привидение. Я говорю «полу-», потому что младшим девочкам было по-настоящему страшно. Когда они пробегали по коридору нового дома, свет всегда гас, и они не могли придумать никакого рационального объяснения. Естественно, они решили, будто во всем виновато привидение и прежние жильцы, должно быть, из-за него и съехали. Конечно, дети есть дети, но это были очень умные девочки, и тем не менее они сразу согласились с версией о привидении. Думаю, причина в том, что наша культура изобилует историями о привидениях. Даже если мы уверены, что все это художественный вымысел, эти истории застревают в сознании, и сама мысль о привидениях уже не кажется такой уж неправдоподобной. А родители девочек, мои друзья, не знали, как быть, и только и твердили, что привидений не бывает.

Я не стал распространяться о том, как нелепо верить в привидения. Мне хотелось донести до девочек куда более важное соображение. Я хотел, чтобы у них появилась привычка во что бы то ни стало искать объяснение всего непонятного, в том числе — но не только — сверхъестественных явлений. Девочки были еще маленькие, и я хотел, чтобы они не боялись подобных вещей. Поэтому мы с ними сели и совместно выработали гипотезу. Я предположил, что, наверное, дело в электропроводке. Посоветовал девочкам подумать, не расшатался ли где-то контакт. Возможно, электрик плохо затянул соединительный изолирующий зажим — это такая металлическая трубочка с внутренней резьбой в пластиковом колпачке, как от тюбика. Я объяснил, что в современных домах, когда надо соединить провода, у них зачищают кончики на несколько миллиметров, скручивают эти кончики, потом надевают на них соединительный изолирующий зажим и затягивают его, будто винт.

Потом мы проверили, удастся ли воспроизвести явление. Я начал топать по полу примерно там, где до этого бегали девочки. Лампы замигали как бешеные. Я открыл дверь наружу на тот маловероятный случай, что электрик подсоединил лампы к другой коробке на внешней стене. Подумав немного, я решил, что это все-таки слишком экзотическая гипотеза (бритва Оккама!). Нашел второй выключатель в том же коридоре. Увидел, что штабель ящиков, еще не разобранных после переезда, высится до самой кнопки выключателя. Когда девочки бегали по коридору, пол дрожал, и коробки качались, задевая кнопку второго выключателя: вот почему свет то гас, то загорался. У нас появилось воспроизводимое и проверяемое объяснение. У девочек ушла ровно секунда на то, чтобы осознать, что тайна разгадана и никаких привидений для этого не потребовалось. Они пополнили ряды носителей критического мышления, но лишь после того, как я буквально за руку привел их ко второму выключателю. Я заверил и самого себя, и родителей, что даже самое долгое путешествие начинается с одного простого шага.