Все, хватит! - [8]

Милла налила чай, добавив себе молока с сахаром и положив в чашку Диане кусочек лимона. Свадьба, вне всяких сомнений, прошла великолепно. Какой успех! Все эти лондонские бездельники, которые притворялись, что любят Ди, исходили завистью. Диана вела себя с достоинством и непринужденно, целовала всех, смеялась так искренне и звонко, что банкетный зал словно озарялся, обещала никого не забывать, даже ворчливых старых дядюшек, которых отец привез из Шропшира. Первым танцем был классический вальс, а потом невеста зажгла всех гостей под «Венеру» поп-трио «Бананарама». Эрни прогуливался по залу, улыбаясь, позируя для фотографов и, похоже, совсем не замечая того, какие страстные взгляды бросали на его молодую жену чужие мужья и бойфренды. Она была так красива, так очаровательна и так безбожно флиртовала! Милла вздохнула и откусила кусок пирога. Она будет скучать по сестре. Диану трудно понять, но не любить ее невозможно. Она стала рассказывать сестре о своих нью-йоркских знакомых, но та очень быстро потеряла интерес к разговору. Все подруги Миллы были адвокатами или сотрудницами банка и вовсе не походили на тех беззаботных гламурных жен, с которыми скорее всего Диана будет проводить время.

Вспомнив об этом разговоре, Диана улыбнулась. Вот было бы здорово, если бы сестра хоть чуть-чуть расслабилась! У нее столько денег, но нет времени на то, чтобы с удовольствием их потратить. Диана бросила взгляд на Эрни, погруженного в отчеты. Что такое сказала про него Милла?

– В городе только и разговоров, что об Эрни, – заметила Камилла, рассматривая потрясающее приданое Дианы незадолго до свадьбы и помогая ей отбирать вещи для отправки в Нью-Йорк. Поскольку Эрни хотел немедленно приступить к работе, медовый месяц отменялся, на что Диана с легкостью заявила: «Вся наша совместная жизнь будет похожа на один сплошной медовый месяц», так что беспокоиться вроде бы было не о чем.

– А что говорят?

Диана сняла с вешалки кремовую шелковую блузку, раздумывая, переживет ли та переезд. Она идеально сочеталась почти со всеми оттенками, начиная от бургундского красного и заканчивая иссиня-белым. Ни один хороший гардероб не обойдется без кремового шелка и хлопка. Надевая вещь такого цвета, женщина выглядела нейтрально, но при этом не теряла своего лица, как в белом.

? Полагаю, ничего хорошего. – Бросив вопросительный взгляд на Миллу, она приготовилась слушать. Надо же, сплетни об Эрни! Очень интересно. Здорово быть невестой человека, о котором говорят другие люди.

? Его взяли в «Блейклиз», потому что он проявил себя безжалостным управленцем в «Хатфилд букс».

– Настоящие бизнесмены и должны быть безжалостными. Кроме того, благодаря Эрни акции издательства пошли вверх. Этого ты не можешь отрицать.

– Я и не отрицаю, но поговаривают, что он повел себя круто даже по современным меркам. Он уволил более тысячи человек. Он закрыл типографию...

Диана вздрогнула. Ей неприятно было думать о потерявших работу людях.

– Он мне никогда об этом не говорил.

– А зачем? Не думаю, чтобы ты интересовалась.

– Мне мало что известно о его делах. Думаю, ему самому неприятно было так поступать.

Милла вспомнила о саркастических шуточках, то и дело появлявшихся на страницах «Прайвит аи», и решила не рассказывать о них молодой невесте. Ни для кого не было секретом, что Эрни Фокстон уволил людей за две недели до рождественской вечеринки, чтобы сократить счет на шампанское.

– Многим авторам, работавшим в «Хатфилд букс» на протяжении многих лет, было отказано в сотрудничестве. Перестали публиковаться поэзия и другие элитные книги.

– Элитные книги не приносят прибыли.

– Видимо, Эрни так и рассуждал. Однако его политика спровоцировала волнения в соответствующих кругах, – осторожно проговорила Милла.

Диана слегка нахмурила изящные брови.

– Мне об этом ничего не известно. Надеюсь, все эти люди найдут другую работу. Задача Эрни заключалась в том, чтобы сделать издательство прибыльным. И мне кажется, он своего добился.

– Конечно, – сухо отозвалась Милла.

Эрнест Фокстон взялся за дело железной рукой, так что его прозвали Капитаном Блаем. Он пригласил к себе в офис руководителя отдела продаж, двадцать лет проработавшего в издательстве, и дал ему двадцать минут на то, чтобы освободить кабинет. Фирменный знак, служивший визитной карточкой «Хат-филд букс» на протяжении полувека, был заменен неоновыми вывесками. Закрыв типографию, Эрни сократил штат примерно на треть. Наверное, это были вынужденные меры, подумала Милла, но разве нельзя было сделать все помягче? О деятельности Эрнеста Фокстона ходили леденящие кровь легенды. Пакуйте свои вещички и убирайтесь, а если свяжетесь с кем-либо из наших писателей, мы подадим в суд. От увольнения не спаслись ни женщины на девятом месяце беременности, ни старые сотрудники, которым было отказано даже в увольнительном пособии. Царившая в «Хатфилд букс» атмосфера мало чем отличалась от Франции эпохи Террора. Эрни устроил настоящую революцию. Разумеется, кое-кто от такого положения дел только выиграл. Акционеры любили Эрни, потому что при нем их убыточные акции выросли почти на шесть пунктов. Помимо них, были еще модные писатели, которые стали получать большие гонорары. И наконец, сам Эрни, который с должности менеджера среднего звена поднялся до уровня большой шишки. Вместе с новой должностью Эрни получил солидный пакет акций, премиальные в виде наличных денег, большой офис и, наконец, работу на другом конце света с окладом, в два раза превышавшим прежний. В свои тридцать восемь лет Эрнест Фокстон стал управляющим крупной компанией с доходами в два миллиона долларов в год. Весь мир теперь лежал у его ног, и он мог позволить себе Диану и любую другую игрушку по своему вкусу.