Все грехи мира. Книга III - [68]

Приём этот работал эффективно и лишь в последнем нападении [15 октября 1911 г. на семью Доусон] дал сбой. Но случилось это отнюдь не по вине "Убийцы топором", а из-за игры случая, от которой не застрахован даже самый умный, ловкий и находчивый преступник. Подменную одежду и обувь убийцы нашёл и взял себе совершенно посторонний человек. Что ж, в России в таких случаях говорят: бывает и хуже, но реже! То, что преступник остался без подменной одежды, отнюдь не является доказательством неэффективности придуманного им приёма, скорее в данном случае мы видим исключение, подтверждающее правило.

Другой интересный приём, продемонстрированный убийцей во время нападений в 1911 г., связан с его отрывом от преследования собаками-ищейками. После убийства семьи Хилл в июне того года газеты в подробностях рассказали о предпринятых "законниками" попытках установить путь отхода преступника. Напомним, таких попыток было две, они предпринимались с интервалом в несколько суток и с использованием различных собак-ищеек. В обоих случаях результат оказался одинаков, что было расценено следствием как доказательство эффективности данного метода преследования. Убийца, находившийся в том районе [т.е. в районе границы штатов Орегон и Вашингтон] вплоть до начала сентября [поскольку нападения 9 июня, 11 июля и 4 сентября совершены на территории размером 50 км. на 150 км.], имел возможность читать местные газеты и данная информация явно не прошла мимо его внимания. "Убийца топором" понял, что во время убийства Хиллов сильно рисковал и постарался исключить подобный риск в будущем.

И у него это получилось. Более его следовую дорожку собаки столь же эффективно, как это было в Арденвальде, не восстанавливали. Можно задаться вопросом, как именно "Убийца топором" сбивал собак со следа, но рассмотрение такого рода деталей в рамках настоящего повествования автору представляется избыточным. Всё-таки, эта книга не о тактике спецназа, верно? Можно лишь указать на то, что даже из простейших подручных средств можно изготовить весьма эффективные средства, способные отбить обоняние собак [перец, сваренный табак]. Нельзя исключать и некоторых элементов акробатики, скажем, залезание на крышу дома и спуск с противоположной стороны. Для нас представляет интерес то, что убийца сделал поправку на эффективность примененного против него приёма и исключил повторение ошибки.

Аналогичным примером обучаемости преступника может служить то, что он стал протирать рукоять топора, очевидно, для уничтожения отпечатков ладоней и пальцев. Такой же точно попыткой сокрытия отпечатков рук можно считать то, что убийца в одном из эпизодов унёс с места совершения преступления топор, который впоследствии так и не был найден. Подобное внимание к орудию совершения убийства кажется отнюдь не случайным. Газеты сообщали об обнаружении на местах совершения преступлений кровавых отпечатков рук и "Убийца топором" моментально скорректировал свою тактику.

Вывод об обучаемости преступника и его способности модифицировать своё криминальное поведение с целью повышения его эффективности высказывался нами и ранее, но в 1911 г. эта довольно необычная черта его личности проявилась очень ярко. Мы можем не сомневаться, что "Убийца топором" любил читать газеты, делал это, по-видимому, систематически, выискивая любые публикации, посвященные его деяниям. Он безусловно упивался собой, своей ловкостью и неуловимостью, но при этом анализировал свои действия и постоянно обдумывал способы повышения их эффективности. Скорее всего, он был малообразован, но отнюдь не глуп!

В 1911 г. правоохранительным органам впервые удалось получить описания внешности предполагаемого преступника. По-видимому, он был блондином – на эту деталь указывает информация, полученная при расследовании разных эпизодов, что повышает её правдоподобие.

Свидетели описывали подозреваемого как худощавого и подтянутого мужчину средних лет. Ранее [в предыдущих книгах] отмечалось, что топор – это оружие слабейшего и наш антигерой не должен быть крупным, атлетически сложенным мужчиной. Именно невысокий рост и отсутствие лишней массы [в том числе и мышечной] гарантируют убийце хорошее управление телом и необходимую в его ремесле динамику [способность быстро и беззвучно перемещаться, наносить резкие и точные удары}. Но если раньше это соображение имело предположительный характер, то в 1911 г. оно получило подтверждение в форме свидетельских показаний.

Что же касается указаний на возраст «Убийцы топором» [мужчина средних лет], то тут тоже мы не находим ничего необычного. С точки зрения криминологии подавляющая часть серийных убийц совершает первое убийство в возрасте до 25 лет, если точнее, то в интервале 20—25 лет. Поскольку первое убийство, связанное нами с «Американским Убийцей топором», датируется 1901 г., получается, что время рождения преступника относится к периоду 1875—1880 гг. В 1911 г. этому человеку уже должно было быть далеко за 30, учитывая то, в каких условиях он жил, мы вряд ли ошибёмся, если скажем, что преступник выглядел старше своих лет. Свидетели говорили о загорелом мужчине, а загар, как хорошо известно, старит и сушит кожу. Глядя на него, можно было сказать, что ему «под 40» или даже «за 40 лет».