Все грехи мира. Книга III - [52]

Что последовало далее?

После отъезда из Колорадо Спрингс детектива Прэттмана и освобождения из-под стражи Альберта Барнхэма и Энтона Донателя, расследование не останавливалось, но о его деталях ничего не сообщалось.

Нам известен по крайней мере один результат этого расследования, заслуживающий быть упомянутым здесь. 22 октября 1911 г. Хэмилтон Армстронг, начальник Департамента полиции Денвера, сообщил журналистам о том, что по мнению причастных к расследованию должностных лиц убийство в Колорадо Спрингс находится в прямой связи с убийствами нескольких семей в штатах Орегон и Вашингтон минувшим летом. Все семьи были убиты обухом топора, а общее число жертв, включая убитых в Колорадо Спрингс, достигает 14 человек.

Несомненно, начальник полиции говорил о преступлениях, описанных в этой части выше, а именно: 1) убийстве семьи Хилл в Арденвальде 9 июня (4 жертвы); 2) супругов Кобл в Рейнире 11 июля (2 жертвы) и 3) членов семьи Верман в Скаппусе 4 сентября (2 жертвы). Вместе с убитыми в Клорадо Спрингс общее число жертв достигает как раз 14 человек.

Это заявление до некоторой степени реабилитирует Хэмонда Армстронга, слишком увлёкшегося поначалу доказыванием мифической вины Альберта Барнхэма. Как видим, здравый смысл в конечном итоге возобладал и "законники" поняли, что "Убийца с топором" совершает однотипные преступления в разных местах без какого-либо понятного прагматичного мотива. В те годы ещё не существовало представлений о "преступлениях с неочевидным мотивом", но сам ход мыслей американских следователей заслуживает быть отмеченным.

Впрочем, самое главное заключается даже не в этом. Впервые за весь период, рассматриваемый в книге «Все грехи мира», «законники» догадались связать с одним человеком схожие преступления, совершённые в разных местах в разное время. У них не было информации необходимой для того, чтобы добавить в свой список преступления, совершенные в предшествующие годы в штатах Восточного побережья и Среднего Запада – они ничего о них не знали! – но даже объединение в одну цепочку преступлений лета и осени 1911 г. явилось огромным шагом вперёд. Американские правоохранители поняли, что им противостоит очень необычный и исключительно опасный преступник. И даже почти ничего не зная об этом человеке, они вряд ли сомневались в том, что начав однажды убивать, он уже не остановится.

30 сентября 1911 г.

Возраст членов семьи Доусон (Dawson) неизвестен, мы знаем только, что Уилльям (William) и Чарити (Charity) сочетались браком в 1875 г., т.е. за 36 лет до описываемых событий. Если считать, что по традиции того времени брачные союзы заключались между молодыми людьми в возрасте до 25 лет, то получается, что Уилльям и Чарити родились между 1850 г. и 1855 г., то есть ко времени настоящего повествования им было около 60 лет, возможно, несколько больше 60-ти. В браке были рождены 11 детей, по-видимому, не все из них дожили до совершеннолетия, поскольку в известных нам документах по состоянию на осень 1911 года упоминаются 4 детей. Из которых 3 жили отдельно от родителей на территории штата Иллинойс и только младший ребёнок – 13-летняя Джорджия (Georgia) – проживала вместе с родителями в их небольшом домике в городе Монмут (Monmouth).

Этот небольшой населенный пункт [с числом жителей немногим более 11 тыс. человек] не был родиной Доусонов. Они приехали туда лишь в 1903 г. и переезд этот оказался до некоторой степени вынужденным. Дело заключалось в том, что Уилльям в конце XIX века был пойман на очень нехорошем деле – он промышлял кражей лошадей и их последующей перепродажей. За такие проделки в то суровое время можно было запросто схлопотать пулю, не доезжая до суда. Если же дело доходило до суда, то приговоры выносились серьёзные, а потому неудивительно, что Уилльям, спасая себя, не только сознался в собственных прегрешениях, но и согласился свидетельствовать в суде против своего товарища-подельника. Товарищ за подобное поведение пообещал Уилльяму убить его и его семью, а потому неудивительно, что выйдя из знаменитой иллинойской тюрьмы «Joilet» на свободу через 3 года, Уилльям моментально собрал пожитки и отправился более чем за 250 км. к новому месту жительства.

Тюрьма, по-видимому, сильно повлияла на Уилльяма. Жил он тихо, совершенно неприметно, работал зольщиком в котельной, за год до описываемых событий устроился садовником в «Первую пресвитерианскую церковь» (First Presbyterian church). Там же работала уборщицей Чарити. В американской провинции той поры церковные приходы в своей массе были очень бедны, зачастую прихожане даже не могли содержать священника и нанимали его на часть ставки, из-за чего один священник служил сразу в нескольких церквах [точнее, приходах]. Понятно, что если у общины не хватало денег на оклад священника, то на все прочие расходы их не хватало тем более! «Первая пресвитерианская церковь» в Монмуте не являлась в этом отношении исключением и потому супруги Доусон жили в материальном отношении очень стеснённо. Тут впору вспомнить про церковную мышь…

Уилльям Доусон при приёме на работу в церковь рассказал священнику о своём уголовном прошлом, но прочие прихожане ничего об этом не знали. Когда же эта информация стала известна, то удивлению знавших Доусона людей не было предела, поскольку ничто в Уилльяме не выдавало бывшего тюремного сидельца – он казался человеком кротким, мирным и добрым, с истинно христианской душой.