Все грехи мира. Книга 1 - [83]

– Убийца во время нападения отнюдь не сильно пьян, скорее даже трезв, нежели пьян. Это тоже довольно неочевидный вывод, но зато хорошо объясняющий успешность ночного нападения.

– Убийца может иметь определенные «проблемы с головой», заметные для окружающих. С большой вероятностью это «правый человек» – ригидный, прямолинейный и неуступчивый – но возможно, в его голове гнездятся какие-то иные чудачества или странности (в глазах окружающих, разумеется). Поскольку шизоиды часто демонстрируют сверхценные суждения, связанные с религиозной тематикой, то вполне возможно, что именно в этом направлении болезненные чудачества убийцы и проявлялись наиболее ярко. Или, выражаясь аккуратнее, наиболее заметно для окружающих.

Завершая этот пространное, но очень важное для нас отступления, посвященное историческим аналогиям американским убийствам начала XX столетия, коснёмся вопроса о количестве преступников, потенциально представляющих для нас интерес. Насколько такие люди распространены? Как много их могло быть в то время?

Интересующую нас статистику мы можем найти у упоминавшегося в этой главе судебного психиатра Сергея Познышева. Ссылаясь на личный опыт обследования 250 бандитов, совершивших тяжкие преступления, он в своей книге «Криминальная психология. Преступные типы», изданной в 1926 г., привёл следующее распределение обследованных по степени жестокости:

– 100 человек – заявили о полном равнодушии к виду крови, ран и трупов. Из их числа 33 изначально считали подобное зрелище неприятным, но привыкли к нему (на войне, в тюрьме, в процессе преступной деятельности);

– 82 бандита заявили. что «нерасположены к насилию» и телесные повреждения, кровь и раны производят на них тяжёлое впечатление;

– 24 бандита заявили, что вообще никогда не видели серьёзных телесных повреждений, ран и кровотечения. Честно говоря, подобное кажется малодостоверным, вполне возможно, что лица этой категории выбрали подобный ответ в надежде произвести на доктора положительное впечатление;

– 38 бандитов затруднились с ответом;

– 6 человек заявили, что любят насилие и равнодушны к его последствиям.

Очевидно, что интерес для нас представляют именно последние 6 человек, те, кто признаётся в любви к насилию. Именно такие преступники способны взять в руки топор и разбивать им головы женщинам и детям. Мы видим, что даже среди бандитов, т.е. преступников жестоких и толстокожих, подобных изуверов не просто меньшинство, а совсем немного, приблизительно 2,5%.

Что лишний раз подтверждает высказанную ранее аксиому: необычное преступление требует необычного преступника.

А теперь отвлечёмся от посторонних примеров и абстрактных рассуждений посмотрим, можно ли какие-то из этих выводов применить к убийствам, описанным в части I этой книги.

Попытка криминалистического анализа преступлений, совершенных в ночное время с использованием топора в восточных штатах США в начале XX столетия

В этом месте важно отметить несколько неочевидных современному человеку деталей, представляющую для нас интерес. В американских реалиях начала XX столетия топор являлся широко распространенным предметом обихода. Использование печей для приготовления пищи, как и каминное отопление было распространено повсеместно, рядом с каждым из домов, явившихся местом описанных выше преступлений, имелась поленница дров. Топоры для их колки, по-видимому, хранились рядом, поскольку сложно представить, чтобы владелец дома всякий раз выносил топор из дома, а после его использования заносил обратно. Домовладения, ставшие местами совершения преступлений в большинстве описанных в этой книге случаев, располагались в малонаселенной местности и вряд ли воровство топоров являлось бичом местных жителей.

Помимо больших топоров для колки дров находили применение на кухне и топоры меньшего размера – этот момент, как представляется, особо пояснять не надо. Поэтому в любом, даже самом бедном доме, имелось по меньшей мере 2 топора – а реально больше! – причём, один из них хранился на улице.

По этой причине вопрос доступа злоумышленника к орудию совершения преступления решался очень просто – он входил в дом, взяв топор, найденный во дворе.

Важна и другая деталь. В случаях убийств, описанных в части I настоящей книги, мы видим агрессию, направленную как против белых семей, так и против чернокожих. Это очень серьёзный довод против того, что все эти преступления совершены одним и тем же лицом или группой лиц. Поскольку вывод этот может показаться кому-то неочевидным или бездоказательным, сделаем небольшое отступления и обоснуем его.

Во вступлении к книге автор неслучайно сделал акцент на том, что в Америке начала XX столетия существовало деление городских и сельских районов на условно «белые» и «цветные». Белое и чёрное (в широком смысле – «цветное») население физически проживало в разных местах и не смешивалось – этот принцип выражался ёмким и точным правилом «рядом, но не вместе». Белый злоумышленник не мог незаметно зайти в «чёрный квартал» и убить там чёрную семью. Точно также чёрный не мог разгуливать в «белом» квартале, оставаясь при этом незамеченным его жителями.