Все еще здесь. Приятие перемен, старения и смерти - [6]

Информация подразумевает наличие фактического материала, его классификацию и распространение; это накопление физических данных.

Но у мудрости не менее важное предназначение: очищать и успокаивать ум, пробуждать сердце, осуществлять процесс алхимического преображения рассудка и чувств. Мудрость не работает с информацией аналитически и последовательно. Мудрец отстранённо созерцает целое, видя, что важно, а что нет, взвешивая смысл и измеряя глубину вещей.

Такую мудрость редко встретишь в нашей культуре. Гораздо чаще попадаются умники, претендующие на мудрость, но не имеющие тех ментальных качеств, из которых она вырастает.

Тому, кто пожил в традиционном обществе, в котором младшие обращаются за мудростью к старшим, становится понятно, насколько извращены современные ценности Запада. Несколько лет назад я оказался в индийской деревушке и пробыл там довольно долго. Когда потом я приехал к своей подруге, она сказала:

— Рам Дасс, ты стал намного старше!

Так как я живу в США, мне вначале захотелось возразить. Мысленно я воскликнул: «Ничего себе! А я думал, что неплохо выгляжу». Но, оценив интонацию, с которой женщина сказала это, я сразу же изменил своё отношение. В её голосе слышалось почтение, она словно говорила: «Ты достиг этого! Ты вырос! Ты стал старше и солиднее, на тебя можно положиться и тебя можно слушаться».

Однако в культуре, которая ценит информацию больше мудрости, пожилые люди становятся чем-то вроде устаревших компьютеров. При этом игнорируется истинное сокровище, поскольку в человеческой жизни мудрость является одним из немногих приобретений, которые не теряются с возрастом. Всё проходит, но человек мудреет до самой смерти — если усваивает многочисленные уроки жизни, а не втискивается в сюртук Зумбача.

Легко увидеть, сколь велика роль мудрых стариков в традиционных культурах, уклад жизни которых остаётся неизменным из поколения в поколение. Но в такой культуре, как наша, мудрость вовсе не так привлекательна (или необходима), как Интернет. Технология эффективно отобрала у старшего поколения роль носителя мудрости, и, чтобы не «устареть», приходится стараться быть «современным», изучая последнюю версию Windows и осваивая в спортзале Stairmaster^{9}. В моём компьютере была заставка: «Старые собаки могут научиться новым трюкам»^{10}. Но в последнее время я порой спрашиваю себя, какому количеству трюков мне хочется научиться. Сколько ещё этих проклятых инструкций по эксплуатации мне нужно прочесть в жизни? Не проще ли не затевать модернизацию?

Конечно, нелегко оставаться «немодернизированным» (стареть без протеста, с чувством благодарности) в культуре, которая не ценит внутренней трансформации и не отводит старшим почётной роли. В нью-йоркском институте Омега я вместе с коллегами участвовал в работе «Круга старейшин». В группе люди старшего возраста располагались большим кругом, а молодые садились за ними. Мы пользовались «разговорной палочкой» (традиция, заимствованная у аборигенов Америки). Желая что-то сказать, член внутреннего круга подходил к центру, брал «разговорную палочку», садился на место и делился своей мудростью с остальной группой. По традиции, он начинал с «И…», а заканчивал словами «Я сказал». Это даёт возможность людям поделиться своей мудростью и сделать вклад в коллективную мудрость группы. Многие буквально расцветали в роскоши процесса осознания группой того факта, что каждый является носителем фрагмента сложной мозаики мудрости старших.

Люди, составившие круг, часто говорили: «Эта роль мне совершенно незнакома, потому что никто никогда не просил меня быть мудрым». Услышав подобное признание, нельзя не ощутить боли сострадания к несчастному человеку, а также к культуре, лишённой такого богатства.

Если ситуация изменится, то, несомненно, лишь в том случае, если мы, пожилые люди, постараемся её изменить. Не приходится рассчитывать, что молодые постучат в нашу дверь и попросят поделиться мудростью, напоминая нам об ответственности перед обществом. Как старшее поколение, мы должны инициировать перемены, освобождаясь от предубеждений западной культуры и помня о своём уникальном опыте. В качестве мудрых старцев мы можем культивировать те самые качества, в которых наш мир, над которым нависла опасность, нуждается, чтобы выжить и стать целостным и здоровым. Это уравновешенность, терпимость, рефлексия, потребность в справедливости и чувство юмора, приобретённое за долгие годы жизни. Нашему обществу явно недостаёт этих качеств.

После того как в 1996 году первые представители поколения «Бэби-бума» достигли пятидесятилетнего возраста, появилась возможность устранить дисбаланс ценностей и привить нашей культуре мудрость старших. В США Американская ассоциация пенсионеров (в которую могут вступить люди старше пятидесяти лет) уже превратилась в одно из самых мощных лобби. В демократических странах большинство является силой, и теперь следует спросить себя, как эту силу использовать? Как мы можем теперь, когда начали открыто говорить о старении, содействовать углублению мудрости нашей культуры, не нанося вреда её вере в прогресс? Как обрести новый взгляд на «бремя старения», напяливающее на столь многих пожилых людей дурно скроенный сюртук «немодернизированной личности», который мешает им поделиться тем, чем они обладают?