Все дороги ведут в Рим - [117]

Постум смотрел на поверженного редактора и хотел сказать что-то гневное и одновременно поучительное. Элий тронул его за руку. Не надо ничего говорить. К чему доказывать свою правоту, когда все доказательства уже приведены?

Элий наблюдал за сыном с тайной завистью. Постум очень молод, ещё почти мальчик. Но вряд ли Элий поможет ему в деле управления Империей… Постум действовал куда хитрее и мудрее Элия. Отец императора сознавал, что порой лишь мешает правителю.

– Он получил по заслугам, – самодовольно заявил Постум. Вместе с титулом диктатора Бенит утратил и контроль над «Актой диурной ».

– Люди получают по заслугам гораздо чаще, чем они думают. Весь вопрос лишь в том, что считать заслугой.

– И ты полагаешь, что тоже получил по заслугам? – удивился император. И удивление его было искренним.

– Разумеется.

– Не находишь, что жизнь была к тебе несправедлива?

– Я прожил счастливую жизнь.

– Но я – император. А ты – мой подданный. Так ещё не бывало.

– Ты вернул мне гражданство. Моё тело положат на погребальный костёр в белой тоге гражданина. Разве этого мало?

Кто-то принялся царапать дверь изнутри. Элий резко обернулся. Дверь приоткрылась, и в щель протиснулась собачья морда. А затем и сам пёс медленно, с достоинством ступил в перистиль.

– Цербер! – изумился Элий. – Надо же! Он все ещё жив!

Пёс подошёл и ткнулся мордой в колени Элия. Спустя столько лет он узнал хозяина!

– Он здесь в ссылке, – засмеялся Постум.

– За что? За преданность мне? – Элий потрепал собаку по загривку.

– За то, что лизал меня в губы, когда я был совсем маленький.

– Квинт уверял, что этот пёс – потомок настоящего Цербера. Если так, то его слюна, верно, похожа на воду Леты – заставляет забыть все ненужное.

– Что может забывать младенец? – пожал плечами Постум.

«Прошлую жизнь», – мог бы ответить Элий. Но вслух этого не сказал.

– Знаешь, первым делом, на ближайшем заседании сената, потребую отменить закон об оскорблении Величия, – заявил Август. – Всех осуждённых по этой статье помиловать. А дела – сжечь. Публично сжечь.

– Нет, – покачал головой Элий и повторил категорично: – Нет!

Постум изумился:

– Ты не хочешь, чтобы я отменил закон?

– Я не о том! Закон, разумеется, надо отменить как можно скорее. А вот публично документы сжигать нельзя. Это сделал Калигула, когда занял место Тиберия. Репортёры тут же заметят совпадение. Даже если у тебя самые лучшие побуждения – все равно нельзя.

– Но я действительно чем-то похож на Калигулу. Только моё безумие было поддельным. А его – подлинным.

– Не стоит это подчёркивать, – покачал головой Элий. – Так мне, во всяком случае, кажется… – Элий замолчал на полуслове: во-первых, потому что опять себя поймал на том, что поучает Постума, а во-вторых, в этот момент в перистиль вошёл Квинт с объёмистым пакетом в руках. А их разговор никому не надо слышать, даже Квинту.

– Из хранилища Капитолийского храма прислали триумфальные одежды, – сообщил фрументарий. – Те самые, что украли патроны римского народа и пытались увезти на «Сапфо».

Император лично сломал печать и развернул пакет. Внутри лежали две пурпурные туники, затканные золотыми пальмовыми ветвями, и две пурпурные тоги, усыпанные золотыми звёздами. Постум провёл ладонью по драгоценной ткани.

– Почему тоги две? – спросил Элий.

– Потому что ты удостоин триумфа вместе со мной.

Император торжествующе глянул на отца, пытаясь определить, какое впечатление произвели его слова. И с изумлением обнаружил, что Элий хмурится.

– Это совершенно ни к чему.

– Я сегодня получил постановление сената. Триумф назначили нам двоим.

– Ты просил об этом? – Постум кивнул. – Не надо было! – Элий пытался сдержать раздражение, но не смог. – Нет, не надо!

– Почему? – Постум обиделся – он хотел возвысить отца, а тот отказался принять этот дар.

– Не знаю. Но не надо было. Ни к чему.

– Надень одежды. Надень! Почувствуй, что значит облачиться в пурпур! – воскликнул Постум с горячностью.

– Я носил его когда-то.

– Но ведь не триумфальные одежды! Я прошу тебя, надень. – В голосе Постума появились какие-то совершенно детские обиженные нотки. – Это необходимо. Без тебя я не хочу справлять триумф.

– Хорошо. – Элий поднялся, взял усыпанную золотыми звёздами пурпурную тогу. И вдруг почувствовал, как ноги деревенеют. И едва не упал. Ткань выскользнула из его пальцев.

– Что с тобой?

– Не знаю. Тяжело. – Элий опустился в кресло. Постум поднял и положил ему на колени триумфальную тогу.

«Не надо!» – вновь хотел крикнуть Элий. Но сдержался.

Не нужен ему этот триумф. Никогда он его не желал. Никогда. Но и отказаться не мог. Это желание его сына, для которого он сделал так мало. Хотя бы это желание Постума он должен исполнить – пусть оно и легковесно, и тщеславно. Но легковесные желания всегда доставляют самую большую радость – бывший гладиатор знает это лучше других. Пусть мальчик насладится победой – он её заслужил.

IV

Явление человека по имени «Гай» было закономерным и ожидаемым. Даже странно, что он медлил с визитом. Видимо, готовился. «Гай» явился не с пустыми руками. На стол перед императором легли десять пухлых папок.

– Тебе, Август, непременно надо в них заглянуть, – сообщил «Гай» доверительно.