Все дороги ведут в Геную - [6]

Постоянный некомплект команды приводил к тому, что на веслах любой пират ходил быстрее, а на парусах скорость сильно зависела от мастерства матросов и командования. Поэтому единственной работающей тактикой Харона было выйти на торговый маршрут, встретить хорошо груженый парусник и попросить Тодта помолиться о штиле. Чем ближе к вражеским портам, тем легче встретить купцов, но тем легче и встретить местных коллег по профессии.

Когда дело доходило до абордажа, а до абордажа доходило всегда, критически важной фигурой становился Тодт. Капитан терпел его не только как совладельца судна, и не только как копейщика от Бога. Тодт умел из случайных головорезов и неудачников, поверивших вербовщикам, в кратчайшие сроки собрать слаженную абордажную команду и никогда не терял управления, несмотря на то что всегда был на острие атаки. По-видимому, в прошлой жизни он командовал чем-то большим, чем несколько десятков приключенцев.

После третьего боевого выхода судовладельцы продали битую, крашеную и подтопленную галеру перекупщику в Генуе, а себе оставили под тем же названием трофейный галиот генуэзской постройки с восемнадцатью скамьями по два гребца. Количество гребцов, а пропорционально и прочего экипажа сократилось в два раза, а сложностей со снабжением и руководством стало с четыре раза меньше. Галиота при такой интенсивности боевых действий и такой удаче хватило на полгода, после чего Тодт и Харон скрепя сердце потратили почти все накопленные средства на примерно такой же, только новый.

Теперь и этот галиот окончательно сгорел и пошел на дно, а экипажу досталась неплохая фуста османской постройки - корабль того же класса и того же размера с поправкой на особенности национального судостроения.

2. Едем в Геную

- Подшаг! Выпад! Ногу дальше! Поворот в бедрах! Рипост! В позицию!

Мэтр Антиллези сурово посмотрел на двоих учеников, рыцаря и его оруженосца.

- На сегодня достаточно. Шаги, шаги и шаги, мессир, - обратился он к рыцарю, - С Вашими руками Вы можете парировать любой удар из любой позиции легким поворотом кисти. Можете поставить на враге крестик и попасть уколом точно в середину.

Рыцарь улыбнулся.

- Если враг будет стоять на месте, - продолжил фехтмейстер, - Ноги Вас все еще подводят. Правильный порядок - выпрямляется рука, когда локоть уже почти прямой включаются ноги, делается выпад, или шаг так, чтоб вначале острие ударило в мишень, а потом нога встала на пол.

- Если я не достану выпадом сразу, любой противник успеет отойти, пока я шагну, - ответил рыцарь.

- Просто не надо было учиться делать неправильно, - строго сказал фехтмейстер, - Если бы Вы потратили столько же усердия на изучение правильных действий, давно бы все получалось.

Рыцарь тяжко вздохнул, сменив выражение лица с удовлетворенного грустное. Фехтмейстер не стал развивать тему и повернулся к оруженосцу.

- А Вам, молодой человек, надо больше заниматься. Техника ног у Вас намного лучше, чем у Вашего дяди. Только помните, что при выполнении укола нельзя опираться оружием на мишень. Надо твердо стоять на ногах, не ища себе точку опоры на острие своего меча, а то в случае промаха в атаке упадете лицом вниз и получите по затылку. Вы весьма способный ученик. Жаль, что не пришли ко мне лет на пять раньше.

- Да я эти пять лет меча не покладал! - возмутился оруженосец.

- Немецкая школа, французская школа, - презрительно пожал плечами фехтмейстер, - Вы бы еще борьбой занялись. Только болонская школа, только длинный меч чего-то стоят в современном мире!

- В Генуе есть достойные учителя болонской школы? - спросил рыцарь.

- Конечно! Мой старый друг Антонио Кокки преподает наше высокое искусство и нобилям из влиятельных семей, и их дорогостоящим телохранителям.

- Опять переучиваться? - спросил оруженосец.

- Благодарите Бога, что нет, - ответил Антиллези, - Антонио истинный болонец, как и я. Вам не составит труда передать ему небольшое письмо от меня?

- Если напишете прямо сейчас, - ответил рыцарь, - Мы выезжаем завтра на рассвете.

Последние два года для Максимилиана фон Нидерклаузиц, графа де Круа были полны событий. Потеряв ногу в Ферроне, он еще легко отделался, потому что мог потерять голову, которую ближайшие пятьсот лет еще не научатся заменять протезом. Доктор Бонакорси, который взялся за послеоперационный уход, не производил впечатления компетентного специалиста. Он не прижигал виски золотом, не варил лису в оливковом масле, не капал на рану кровью клеща, не смешивал бараний помет с лепестками роз... Только промывал рану святой водой, менял повязки и молился о скорейшем заживлении. Все эти процедуры обычно делали монахи, которым доставалось лечить рыцарей не реже, чем врачам. Впрочем, когда речь не шла об оперативном вмешательстве, лечение у монахов с Божьей помощью получалось не хуже, чем у врачей.

Макс был уверен, что хитрый доктор взялся за эту работу только после того, как убедился, что полевой хирург качественно выполнил ампутацию. Еще бы он ее выполнил некачественно, если военные врачи делали ампутации по сто раз на дню. В эпоху холодного оружия к хирургам на стол постоянно попадали раненые, у которых эта самая ампутация большей частью производилась еще на поле брани. Докторам оставалось только дорезать недорубленное и оформить культю.