Все демоны: Пандемониум - [2]

Воистину счастлива женщина, пекущаяся не о фигуре, но о душе.

* * *

Замок мирно встретил роскошную лиловую летнюю ночь.

Посапывал в своей спальне владетельный герцог Зелг Галеас Окиралла да Кассар и Ренигар, великий князь Плактура, наследный принц Гахагун, о возвращении которого в отчий дом фея еще не знала. Молодой некромант заснул около часа тому, приказав слугам ни в коем случае не будить его раньше полудня. Перед сном он мечтал о том, как завтра проведет день в блаженном ничегонеделании, в компании драгоценного кузена и его царедворцев; как станет гулять, есть, пить и веселиться. И никаких деловых встреч, важных бумаг, срочных писем и хозяйственных хлопот. А если дедушка снова потащит его заниматься полевой некромантией и зубрить новые заклинания, то он восстанет. Возьмет и восстанет. В конце-то концов.

Хотя блестящая победа над Бэхитехвальдом и принесла Зелгу чуть ли не всениакрохскую славу, он отлично сознавал пределы своих возможностей. Пределы сии были невелики, а возможности — более чем скромные. Колдовская наука никак не давалась наследнику великих некромантов, и дедушка не на шутку беспокоился о будущем любимого внука и его подданных. «Случись что, — неустанно твердил он, — как ты станешь защищаться? Или ты думаешь, что тебе постоянно будет везти? Так вот об этом сразу забудь, чтобы не испытать горького разочарования».

Убитый в собственной библиотеке, он знал, о чем говорил.

Молодой герцог и сам частенько задумывался над этим вопросом, но бывают дни, когда человек, пусть он и не совсем человек, должен расслабиться, отдохнуть от проблем, не думать о неизбежном походе в царство Галеаса Генсена, развеяться. И выспаться!

Мне столько всего надо сделать, что лучше я пойду спать.

Роберт Бенчли

И еще Зелг в очередной раз дал себе твердый зарок поговорить с Думгаром по поводу смелых дизайнерских решений, которые чья-то добрая душа внедрила именно в его почивальных покоях. Так что этой ночью да Кассару снились хорошие сны.

Храпел во всю мощь богатырских легких генерал Такангор Топотан, плотно поужинавший и заснувший с приятной мечтою о плотном завтраке.

Сопел в подвесной кроватке Карлюза, которому снилась корона Сэнгерая, всемирная слава, прелестные троглодитские девы и кошмарный осел, на которого перестало действовать грозительное заклинание «брысль».

Дремал на башне седой грифон Крифиан, и там же страдал ночной бессонницей летучий мыш Птусик. Дневной бессонницей он предпочитал страдать в малом тронном зале, где всегда происходило что-нибудь занятное.

Гостивший в замке третью неделю король Юлейн отошел ко сну, согретый волшебной мыслью о том, что ее величество королева Кукамуна сейчас находится в Булли-Толли. А это хоть и не так надежно, как на краю света, в рабстве у ниспских пиратов, но все же лучше, чем в соседней спальне.

Маркиз Гизонга, лежа в постели, подсчитывал потенциальную прибыль от беспошлинной торговли с амазонками и прикидывал, как бы договориться с Думгаром, который полностью монополизировал сей выгодный рынок.

Граф да Унара все еще шелестел бумагами за письменным столом, искренне удивляясь, зачем люди так много отдыхают, когда можно поработать в свое удовольствие.

Генерал да Галармон перечитывал на сон грядущий любимую главу о приготовлении соусов в книжечке фамильных рецептов. Ничто в мире не утешало и не успокаивало его больше, чем повествование о кисло-сладком соусе «Розовощекий Ангус» из красной смородины, без которого неприлично было подавать к столу горячую дичь.

Главный бурмасингер Фафут в своей комнате читал программку следующей Кровавой паялпы и размышлял, на кого бы поставить. Сзади маячил азартный морок и пытался заглянуть ему через плечо.

Паук Кехертус и доктор Дотт устроили себе культурную ночную программу, а следом за ними увязался корреспондент и издатель журнала «Сижу в дупле» Бургежа, в поисках сенсации.

Всего этого Гризольда, повторимся, еще не знала.

Она успела раскурить трубку, несколько раз махнуть расческой по непокорной шевелюре, натянуть короткую юбочку и как раз разглаживала помятые крылья, когда у северной стены винного погреба — между стойкой с коллекционными лешвекскими медами в керамических бочоночках, запечатанных колдовской печатью с заклинанием против порчи, и грудой ящиков с тиронгийской голубой шипучкой, которую так почитают кобольды, — всклубился легкий дымок.

Гризольда, как уже понял наш мудрый читатель, была не робкого десятка. Там, где ее сородичи, особенно женского пола, вспорхнули бы крылышками и исчезли с легким звоном, не желая вникать в подробности ночного проникновения, отважная фея повела себя прямо противоположным образом. Она передвинула трубку из правого угла рта в левый, засучила привычным движением рукава и решительно отправилась выяснять обстоятельства. Ибо тот, кто постепенно проявлялся из этого бесформенного облачка, вел себя весьма странно.

* * *

Наблюдая за незваным ночным гостем, который и при ближайшем рассмотрении оказался ей неведом, Гризольда удивлялась все больше. Сызмальства она жила в Кассарии и имела возможность вплотную наблюдать за любыми духами, призраками и бестелесными сущностями самого разнообразного происхождения. Где-где, а в вотчине некромантов они всегда роились в больших количествах. Встречались среди них неупокоенные души умерших; проклятые твари; бессмертные существа, лишенные плотной оболочки; и просто не желавшие признать факт собственной кончины — весельчаки и жизнелюбы вроде доктора Дотта. Словом, фее нашлось с чем сравнивать. И она уверенно утверждала, что никогда еще не видела, чтобы дух с такими трудностями просачивался сквозь камень.