Все дальше и дальше - [100]

Но новая, купленная ею мебель так гармонично смотрелась в коттедже Моники, будто стояла здесь всегда.

Сара прикрыла дверь черного хода. Несмотря на солнечный летний вечер, чувствовалось наступление осени. Мэтью с Джеком дружно переносили в новую спальню под выступающим карнизом оставшиеся вещи: постельное белье, книги, кассеты, компакт-диски, настольную лампу, — все то, что позволит им — не сразу, конечно — чувствовать себя, как дома.

Сара наполнила чайник.

— Видела Криса, пока вы были там?

— Угу. Он велел передать тебе, что ему очень жаль, и он не винит тебя в том, что ты ушла.

Сара кивнула, не глядя ей в глаза, и пошла искать заварочный чайник. То, что она испытывала к Крису, не предназначалось для чужих ушей, по крайней мере, пока.

Когда Сара наконец сняла косынку и разгладила волосы, было уже почти десять часов. Спина у нее болела; она чувствовала себя грязной, измученной и хотела спать. На кухне ее ждали остатки ужина из корзинки для пикника и бутылка вина, заботливо оставленная Моникой.

Мэтт зажег уголь — вечером было уже прохладно. Сгущались сумерки, и огонь в камине потрескивал и искрился. Кот Генри устроился на коврике у камина. Вид у него был такой, будто он всю жизнь так и пролежал.

Окидывая взглядом комнату, несмотря на ощущение потерянности и неустроенности, Сара понимала, что все наладится. Пока она не чувствует себя в коттедже как дома, но постепенно все изменится; вопрос в том, что к тому времени станет с ней.

С тех пор, как она застала Криса в постели с Дженни Бек, прошли всего две недели. Многие на ее месте простили бы его, и до того момента, как это произошло, Сара считала себя одной из них. Сказав Крису, что переезжает, она была удивлена не меньше его. Он был уничтожен, умолял и ползал на коленях, сказал, что Дженни Бек — временное помешательство, всего лишь игрушка.

Глядя, как он изворачивается, слушая его нытье, вопли и оправдания, Сара наконец поняла, что все, что он говорит, правда. Но она также понимала, что у нее нет ни сил, ни желания распутывать все это, нет сил прощать, понимать и даже злиться — ей попросту все надоело. Надоело постоянно оказываться виноватой, надоело, что ее осуждают, надоело быть единственной, кто решает все жизненные проблемы, и, наконец, надоело быть замужем.

Из комнаты Мэтта и Джека на втором этаже доносилась тихая ритмичная музыка. В дальней части коттеджа, в маленькой спальне, Чарли уснул, как только его голова коснулась подушки. Он был измучен переездом и эмоциональными переживаниями — и не он один. Сара чувствовала то же самое. Она подвинула кресло поближе к камину и приоткрыла двери. Под дуновением ветерка угольки зашипели и засияли вишнево-алым огнем. Сара вздохнула, почувствовав навалившуюся усталость.

Выпив полстакана вина, она услышала, как на улице притормозила машина; слава богу, это не фургон. Может, Моника зашла проверить, как у нее дела? Меньше всего на свете Саре сейчас хотелось встретить Криса, и не только сейчас — ей вообще не хотелось его видеть. Потянувшись, она направилась к двери.

— Привет, — послышался знакомый голос, едва она открыла дверь.

— Адам?

Он засмеялся.

— Не надо так удивляться, я знаю, что уже поздно, просто у меня была встреча неподалеку, и я проезжал мимо. Привез тебе подарок на новоселье. Я не вовремя?

— Что ты. Осторожно, не споткнись, — сказала она. Рядом с дверью были навалены картонные коробки и шарики скомканных газет — мусор, оставшийся после переезда.

Адам понимающе оглядел коробки.

— Переезд — жуткая морока. Я не шутил, когда предлагал помощь.

Сара пригласила его войти, с ужасом осознав, что она похожа на чумазую трубочистку.

— Спасибо, помощь была бы кстати, но это поставило бы меня в неловкое положение.

Он последовал за ней на кухню. Сара уже знала, что кухня станет центром ее нового дома. Горел приглушенный свет, от камина веяло теплом, на блюде, покрытом пленкой, лежали остатки ужина.

— Хочешь чай, кофе? Или бокал вина? — Она взяла бутылку.

— От вина не откажусь. Я точно тебя не отвлекаю? — Он огляделся, будто хотел вычислить, рады ему или нет.

Сара покачала головой.

— Нет, конечно нет. Я очень рада тебя видеть. Здесь сейчас полный хаос. У меня есть только чашки.

— Сойдет. — Он осмотрелся. Они были смущены, обменивались обычными любезностями и стандартными фразами, глядя друг на друга в свете лампы. — Замечательный дом, и как красиво вокруг. Здесь уже по-домашнему уютно.

Она подвинула ему стул и протянула чашку. Повисло напряженное молчание, усиливаемое потрескиванием в камине и тиканьем часов. Кончики их пальцев соприкоснулись всего на секунду — Саре показалось, будто она дотронулась до оголенного провода. Взглянув на Адама, она с содроганием поняла, что он почувствовал то же самое; что бы то ни было, оно было здесь, живое, опасное, необратимое. Он стоял в дверном проеме, и при взгляде на него в животе у нее порхали бабочки, а пульс бился с бешеной скоростью.

— Я подумал, что тебе это пригодится, — сказал он очень ровным голосом, протягивая ей длинный плоский сверток. Сара сразу же поняла, что это такое.

— О Адам, — воскликнула она. В свертке была его акварель с летней выставки. — Спасибо, но я не могу это принять.