Все цветы Парижа - [3]
Забавно, как дети иногда не походят на своих родителей. К примеру, ее сын Люк был совсем не такой, как она. Мы знали друг друга со старших классов, и мне он всегда очень нравился. Каждую неделю мы вместе обедали в «Бистро Жанти», и я всегда ценила нашу дружбу, особенно теперь, во время проклятой оккупации. При других обстоятельствах мы с Люком могли бы стать любящей парой. Если бы не война и если бы наша жизнь проходила иначе. Конечно, я думала об этом много раз, да и он тоже, я это знаю. В нашей Книге Жизни сюжет получился на редкость сложным, и никто из нас, по-моему, не знал, что будет дальше.
Я вздохнула. У кого сейчас было время думать о таких вещах, когда все так неопределенно? Кое-кто из наших друзей разорился, потерял свой бизнес, других избили на улице. Но наша маленькая семья пока что ухитрялась избегать больших неприятностей и финансовых потерь, и я каждый день благодарила за это судьбу. Мне хотелось верить (или делать вид?), что мы защищены от бед, что эта война как пришла, так и уйдет, а мы будем жить втроем и дальше: папа, я и моя маленькая дочка Кози. Пускай вокруг нас бушует шторм, мы сумели попасть в его более-менее тихий глаз.
Впрочем, я не наивная дурочка. У нас было много причин для тревоги. Но осторожность – совсем не то, что паранойя, и я отказывалась подчиняться страху. В конце концов, мы французские граждане, у нас есть все документы. И хотя папина мать была наполовину еврейка, она давным-давно скончалась в маленькой деревушке в Нормандии, далеко отсюда. Папа никогда не стыдился своего происхождения, но и не подчинял ему свою жизнь. Его отец был католиком, мать тоже приняла веру мужа. Насколько мне известно, никто не знал о папиных корнях и не мог проследить его родословную. Кроме того, немцы любили нашу лавку и покупали у нас изысканные букеты для жен и любовниц или для какой-нибудь хорошенькой французской девушки. У нас все будет хорошо. У нас троих.
Под звяканье дверных колокольчиков явился Люк. Он поцеловал меня в щеку, пожал руку папе и достал из кармана роскошный розовый грейпфрут.
– Погляди, что я купил на рынке.
– Люк, неужели? – У меня загорелись глаза.
– Я так и думал, что ты обрадуешься, – улыбнулся он.
– Я не ела грейпфруты с…
Снова звякнули колокольчики, на этот раз впуская мадам Бернар. С раздраженной физиономией она направилась к прилавку.
– Мне нужны четыре дюжины тигровых лилий, – заявила она папе, тяжело дыша. – Завтра вечером мы принимаем очень важных клиентов.
Папа нахмурил лоб. Мы с ним знали, что достать сейчас тигровые лилии очень трудно, практически невозможно.
– Мадам Бернар, – ответил он, деликатно кашлянув. – Лилии в наше время большая редкость. Я могу предложить вам розы, гвоздику или даже…
– Я сказала – лилии, – рявкнула она и выставила перед собой руку, словно пресекая дальнейший разговор на эту тему.
– Мадам Бернар, – неожиданно вмешался Люк. – Как я рад вас видеть.
– Господи, Люк! Вот уж не ожидала увидеть вас здесь, – проворковала она. Он улыбнулся.
– Как чувствует себя ваш супруг? Говорят, он недавно болел?
– Благополучно, благодарю вас. Уже поправляется.
– Вот и замечательно, – сказал он.
Мадам Бернар поглядела на меня, потом на Люка и снова на папу.
– Розы меня устроят. Я не буду слишком требовательной к вам. – Она покосилась на меня, потом на Люка. – Особенно в нынешние времена. Три дюжины роз. Мне нужны различные оттенки розового.
Люк послал мне воздушный поцелуй и пошел к двери. Папа, как всегда, записал заказ в свой блокнот.
– Когда доставить вам розы? К трем? Четырем?
– К полудню, – ответила она. – В прошлый раз ваш мальчишка опоздал. Проследите, чтобы этого не повторилось.
– Конечно, мадам, – пообещал папа.
– И цветы были чуть-чуть подвядшими. – Она недовольно тряхнула головой. – Если вы и дальше будете такими небрежными, то потеряете лучших клиентов, в том числе и меня.
– Простите, мадам, – не выдержала я. – Мы не продаем подвядших цветов. Возможно, у вас просто подвяла память.
– Моя память? – зашипела она, поворачиваясь к папе. – Мне жаль, что вы не научили вашу дочь хорошим манерам. Пожалуй, я отменяю мой заказ.
После ее ухода я рухнула со вздохом на стул. Но папа явно не видел в этом инциденте ничего забавного.
