Всё, что ты видишь - [2]

— Шеф буйствовал. Шеф кричал и топал ногами. Брызги из его рта долетали до меня через полкабинета. Потом зазвонил телефон. Шеф схватил трубку, рявкнул в неё: «Позже!», и с грохотом впечатал в телефонный аппарат. А когда я перевёл взгляд с телефона обратно на шефа, то увидел, что на его месте сидит глубокий старик.

Точнее это был он, мой лютый директор, но за эти несколько секунд он успел постареть лет на двадцать. Словно бы на него накинулась бригада гримёров и выбелила волосы до полупрозрачной седины, сделала щёки впалыми, проложила морщины на скулах, потушила взгляд и нарисовала на белках глаз мутную плёнку. Редкие зубы и стариковская дрожь начисто изменили хозяина кабинета. Кожа директорского кресла и дубовый стол, оружие на стенах теперь не добавляли важности его фигуре, а смотрелись золотой коронкой на гнилом зубе.

Четверть минуты — и иллюзия растаяла. Конечно, я понимал, что это наваждение, рисунок, но в этой иллюзии была правда, которую я не смог увидеть своими собственными глазами: ведь шеф и на самом деле был старик. Пусть ему было ещё шестьдесят, а не восемьдесят, но возраст становился заметным: и морщины, пусть неглубокие, уже виднелись, и голос чуть-чуть, но отдавал хрипотцой. Надо было лишь заметить. Заметить и почувствовать жалость к этому человеку. А значит, перестать его бояться.

Шеф перевёл дух, уколол меня взглядом из-под золочёной оправы очков и продолжил допрос: мол, кто будет нести ответственность за недополученную прибыль в случае потери доли рынка и всё растакое. Но разговор потёк по-другому. Спустя полчаса я закрыл за собой дверь его кабинета, страшно измученный, но с ощущением победы.

— Значит, жалость вместо страха? — Мягков сосредоточенно водил пальцем по запотевшему боку пивного бокала.

— Не совсем. Понимаешь… раньше я видел комок угроз и власти. А теперь — человека, как он есть. И всё по-другому! Потрясающе. Будто смотря на шахматную доску, видишь разом всю партию — от первого хода до шаха. Когда я заходил к шефу в кабинет, то за креслом сидел Господин Хозяин, Господин Вершитель Моей Карьеры и Господин Доложите-Мне-Срочно. А после — на его месте оказался стареющий бизнесмен, человек, который два десятка лет взращивал межпланетную корпорацию, дорожит каждым её кирпичиком, а теперь слабеет и боится — страшно боится, что ему начнут врать и раскачивать трон. Когда я это понял, в кабинете словно бы зажглась ещё одна лампочка: мне всего-то надо было сделать так, чтобы шеф почувствовал мою к нему лояльность. И это сразу исправило положение. Так что спасибо. Ещё раз спасибо.

Я положил на стол зелёный футляр и придвинул его Алексею. Мягков задумчиво постучал по футляру указательным пальцем, но оставил его лежать. Подошёл официант, и наш разговор прервался.

В футляре были очки.

По крайней мере как-то по-другому назвать это сложно. Внешняя сторона стёкол этого хитроумного прибора покрыта десятком миллионов светочувствительных элементов, каждый из которых работает как крошечная видеокамера. Внутренняя — напротив, работает как дисплей, и человек, надевший очки видит не прошедший сквозь стёкла свет, а то, что показывают эти два экрана. Хитрость же состояла в том, что этот высокотехнологичный бутерброд мог показывать то же самое, что снимает. Ну или почти то же самое. Если не знать, что линзы — вовсе не линзы, а в дужках этой толстой чуть старомодной оправы кроется неслабый компьютер, то прибор можно принять за обычные очки.

Прибор создали в одном из калифорнийских университетов для демонстрации научной мощи. Показали на выставках под аплодисменты публики, похвастались в пёстрых журналах и забыли. Лицензию спихнули: продали малоизвестной компании, торгующей хайтек-безделушками. В компании продажи пошли крайне туго, пара десятков экземпляров в месяц — не больше. Прибор уподобился тостеру с выходом в интернет: забавно, но пользы мало. По крайней мере у маркетологов фирмёшки хватило изобретательности лишь на то, чтобы сделать из него фильтр рекламы: носящий очки видит всё как есть, но назойливые вывески заменяются на нейтрального цвета пятна. Ещё можно, где надо, добавить яркости картинке, мол, это полезно для глаз. Последнее — сомнительно, да ладно. Всё равно, кто верит рекламе в наши дни?

Мягков купил прибор и лицензию на модификацию, когда начинал карьеру психотерапевта-частника. Пара месяцев на доработку, и он получил оригинальную вещь, ставшей подмогой в лечении депрессий и стрессов. Когда пациент носит очки, сенсор на дужке возле уха непрерывно анализирует излучение мозга, и если прибор улавливает раздражение, то программа, обрабатывающая видимое изображение «на лету», делает видимый мир более радужным. Иногда — буквально. А чаще — затейливыми способами, которые Мягков придумал и воплотил с командой спецов по компьютерной графике. Нескольким пациентам очки помогли, и в конечном счёте затея окупилась. Затем Мягков сменил профессию и улетел с Земли. Дорогостоящий прибор было некому продать, и он прихватил его с собой. Таким образом очки оказались у меня. Я стал их носить.

На следующий день у сослуживцев появились клоунские носы.