Все, что ему нужно - [17]

— У вас совершенно разная форма глаз. У него глаза более круглые, а у тебя — продолговатые, и морщинок больше.

— Хочешь сказать, я много щурюсь? — усмехнулся он, отпуская ее руку и опуская ладони на ее бедра.

Синди обняла его за талию, чтобы хоть как-то занять освободившиеся руки.

— Нет, я хочу сказать, что ты, в отличие от Далтона, много смеешься. И он смотрит как бы сквозь человека, и у него очень отстраненный взгляд. Не то чтобы он на всех глядит свысока или презирает, просто его мало что интересует.

— Точно, — усмехнулся Гриффин. — Ну а как насчет меня?

— А ты… ты действительно умеешь видеть людей, — осторожно начала Синди. И когда он смотрел на нее, ей казалось, что смотрит он прямо ей в душу. Но, разумеется, она ни за что не призналась бы в этом вслух. — И я до сих пор не знаю, хорошо ли это. Ведь порой мне кажется, ты улыбаешься не потому, что тебе нравится общаться с людьми, а потому, что человеческая природа тебя забавляет.

Улыбка Гриффина потускнела, и Синди почувствовала, как напряглись его руки, лежавшие на ее бедрах. Словно он не мог решить, что лучше, оттолкнуть ее или притянуть к себе поближе.

Синди чувствовала, что лучше бы ей на этом и замолчать, но что-то все равно заставило ее договорить:

— Но в тебе нет жестокости, поэтому я не думаю, что ты насмехаешься над людьми. Скорее… скорее так ты тоже пытаешься держаться ото всех на расстоянии.

Говоря это, Синди неотрывно смотрела на верхнюю пуговицу его рубашки. Ведь она прекрасно понимала, что ее догадки характеризуют ее саму ничуть не меньше, чем Гриффина. Если, конечно, он действительно ее слушает. В чем она сильно сомневалась.

Он осторожно ухватил ее за подбородок и приподнял голову, заставив посмотреть себе в глаза.

— Ты действительно так думаешь? Что я специально отталкиваю от себя людей?

Но ведь сама она именно так и поступает. Но, разумеется, этого она тоже не стала говорить вслух и вместо этого спросила:

— А разве нет?

— А разве бывает иначе?

— Наверное, нет.

Синди вдруг почувствовала, что весь этот разговор стал слишком личным. А ведь пока они просто спали друг с другом, все было гораздо проще. Тогда все сводилось не к чувствам, а к сексу. И уж если она что и умела в этой жизни, так это четко разделять физические желания и чувства.

Несмотря на все свои заверения о том, что она никогда не станет спать с собственным начальником, Синди сдалась и сделала именно то, что и мечтала сделать последние двадцать четыре часа. Сперва она запустила пальцы в его роскошные густые волосы, а потом крепко прижалась к нему всем телом, вдыхая всей грудью острый мужской запах.

И Гриффин с готовностью притянул ее к себе еще ближе и проложил на ее шее дорожку из поцелуев, а потом прошептал, опалив ее жарким дыханием:

— А разве мы не нарушаем установленную тобой черту?

— Еще как нарушаем.

Ну зачем он об этом заговорил? Хотя сложно винить Гриффина в том, что он уважает установленные ей границы. Пусть при этом и совершенно не считается с ее желаниями.

И Синди сжала его в объятиях, просто чтобы почувствовать, как его тело напрягается в ее руках, а потом отстранилась и поправила на нем свитер.

— Так о чем мы там говорили?

— О кейно-голубых глазах.

Точно, о глазах. А ведь она так толком ему ничего и не ответила. Форма глаз, улыбка, ведь все это не то. И у них с Далтоном действительно совершенно одинаковый пронизывающий оттенок голубых глаз.

Не небесно-голубой, не темно-голубой, а тот слегка даже пугающий цвет морской волны, который так легко спутать с бирюзовым.

Цвет глаз Гриффина, а также их форму она уже успела хорошо изучить, а вот глаза Далтона помнила лишь смутно.

— Ладно, ведь даже если бы мы и могли разглядеть глаза этой девочки, они все равно мало бы что нам сказали. Ведь они вполне могут оказаться карими, но при этом она все равно может оказаться дочкой Холлистера.

— Нет. Если она действительно его дочка, у нее голубые глаза.

— Это еще почему? Разве у ее матери не могли быть карие глаза?

Гриффин неопределенно пожал плечами:

— Просто мои инстинкты подсказывают, что отец предпочитал строго определенный тип женщин. Моя мать, мать Купера и еще одна его любовница, с которой он встречался достаточно долго, так похожи друг на друга, что вполне могли бы быть родными сестрами.

Синди потребовалось несколько секунд, чтобы до нее дошел смысл сказанного.

— Ты серьезно?

Гриффин еще раз пожал плечами:

— Ну да. Хрупкие голубоглазые блондинки.

— Я не про то. У него была постоянная любовница, но никто ни о чем не стал ее расспрашивать?

— Шарлин ничего не знает.

— Шарлин? А почему мне это имя кажется знакомым?

— А мне-то откуда знать?

— Это достаточно редкое имя. А ты, случайно, говоришь не о Шарлин Шепард?

— Тогда ее звали Шарлин Девонивич, но да, я говорю именно о ней, а что?

— И все это было еще до того, как она вышла замуж за конкурента твоего отца, Джека Шепарда?

— Ну, вообще-то это было еще до того, как Джек Шепард стал его конкурентом. Тогда они были деловыми партнерами, но после того, как отец расстался с Шарлин, отношения между ними сильно испортились.

Синди невольно присвистнула.

— Знаешь, история «Инноваций Кейна» порой напоминает мне итальянскую оперу.