Все, что дорого и свято! Семейные хроники - [4]

По волнам памяти своей,

Чем старше – глубже и светлей

Далекий вижу звездопад

Своих ровесников ребят,

Что спят давно в земле сырой.

Остановись здесь память, стой!

Все это будет лишь потом,

Осиротеет старый дом.

Ручей травою зарастет.

Там нас никто уже не ждет,

Неузнаваемо кругом…

А мне все снится отчий дом

И молодой цветущий сад.

Вот так уж много лет подряд.

И даже сквозь глубокий сон

Отцовский слышу баритон.

И материнские глаза…

Воспоминаньям нет конца!

Не повернуть былое вспять,

Я лишь пыталась рассказать,

Что память бережно хранит,

Как сердце иногда болит,

Что с каждым днем короче путь.

Не за горами час…

Уснуть придется мне последним сном…

Пойдет своим жизнь чередом.

И будет кто-то, как и я,

Терзать бумагу и себя,

Чтоб пару строчек написать…

В сердцах Пегаса проклинать!

Я ж доморощенный поэт —

Крылатых слов в запасе нет.

В часы досуга от забот,

Надеюсь, кто-то да прочтет

Мой незатейливый рассказ.

Здесь все как было без прикрас.

Таким я помню отчий дом

И годы, прожитые в нем.

Руза

Ах ты, Руза-карапуза,

Заповедный городок,

Древа родственные узы

Гроздей связан узелок!..

Для меня пути начало

Неисхоженных дорог,

Не к тебе ли я шагала,

Мой питающий исток?

Я до неба доставала

Притяженья сбросив пут,

Но обратно возвращалась,

Находя себе приют.

Разрастайся, город славный!

Ты красив, как божий слог!

Ты на свете самый главный,

Мой родимый уголок!

Мне было семнадцать

Мне было семнадцать, а я торопила.

А мама задумчиво мне говорила:

«Зачем ты торопишься, доченька, жить?

Пройдут эти годы, и будешь тужить.

Напрасно ты юность свою подгоняешь,

Что ждёт впереди – всё равно испытаешь.

Жизнь радовать будет и много раз бить,

Для этого стоит ли, дочка, спешить?

Тебе может странным сейчас показаться,

Но мне тоже было когда-то семнадцать.

И я неразумно, как ты, жить спешила,

И те же слова моя мама твердила.

Настанет пора, и меня ты поймёшь,

Да только назад ничего не вернешь!»

Так некогда бабушка с мамой учили,

А мне всё казалось, они лишь шутили.

Но скоро случилось всё тоже со мной,

Развеялись годы, я стала седой.

Теперь и сама я давно уже мама,

А взрослая дочь повторяет упрямо:

«Не надо меня больше, мама, учить

Тому, что сама ты успела забыть!»

О, глупая дочка, и ты постареешь,

И молодость, знаю, не раз пожалеешь!

И ты будешь детям своим повторять,

Всё то, что тебе говорит твоя мать.

Зачем безрассудно мы жизнь подгоняем?

Ведь самые лучшие годы теряем.

Теряем мы юность, а с ней и любовь…

Они в наших детях воскреснут лишь вновь!

Сестре Тасе

Мне опять почему-то не спится,

Сердце рвется куда-то, не знаю.

Оживают забытые лица,

Словно старый альбом я листаю.

Две девчонки стоят малолетки,

Смотрят вдаль безоглядно, лукаво.

В одинаковых платьицах в клетку…

Сколько лет с той поры миновало?

Вот и мама сидит, улыбаясь,

Теплой шалью укутавши плечи,

В моей памяти вечно живая,

С фотографии, ждущая встречи.

Зимний вечер. Из печки жар пышет,

Пламя лижет сухие поленья,

А луна, зацепившись за крышу,

Смотрит: чай пьем с душистым вареньем.

За столом вся семья в полном сборе:

Мать, отец, семь детей – все девчонки.

На дворе метель жалобно воет,

Покружит и проходит сторонкой.

Кружевные на окнах узоры

Чьи-то ловкие пальцы сплетают,

На шаги запоздалых прохожих

Сквозь дремоту собаки залают.

В доме чисто, тепло и уютно.

Так бывает, наверное, в сказке.

Где же ты, не пришедшее утро,

Куда скрылись, умчались салазки?

Я к вискам прижимаю ладони,

В голове страшный хаос творится.

Почему стало тихо так в доме?

Вместо окон – пустые глазницы.

«Любите, дети, матерей…»

Любите, дети, матерей!

Поверьте, ближе и родней

Нет в жизни человека.

Спешите, вам не хватит века,

Чтоб отплатить ей за добро.

Пусть седина, но все равно

Вы для неё всегда ребёнок.

Её глаза еще с пелёнок

Следят за каждым вашим шагом.

Она – забор, стоящий над оврагом.

Пока жива – не даст вам оступиться.

Умрёт – и часто будет сниться…

И после смерти охранять.

На это лишь способна мать!

Ожидание весны

Пришла зима: пушистой шубой

Прикрыла землю до весны,

На небе солнце светит скупо,

Деревья в сон погружены.

Мороз сковал ручьи, озёра,

Метель дороги замела.

На окнах хитрые узоры

Рука искусная сплела.

Кругом печальная картина —

Одни застывшие снега.

Земля, как братская могила.

И в них вся жизнь погребена.

Приди, весна, скорей, до срока,

Снега могильные топи.

Лучами мощного потока

Ты землю к жизни пробуди!

«Зима становится всё злее…»

Зима становится всё злее,

Конец почуяв близкий свой.

Короче ночи, дни длиннее,

Уж пахнет в воздухе весной.

Еще мороз трещит ночами,

И поднимает снег метель.

Но днем задорно под лучами

Поет веселая капель!

Смеется солнце, зима плачет —

Пора пожитки собирать.

И поплелась на старой кляче

На север век свой доживать.

А дворник-март пыхтит, потеет.

Апрель веселый пусть спешит,

Над головами май синеет,

Любовь и счастье нам сулит!

«Ещё зима ворчит и злится…»

Ещё зима ворчит и злится,

И зло кусается мороз,

И вьюге по ночам не спится.

А уж проснулась верба-хлест.

Верба-хлест, верба-хлест,

Бей до слёз, зиму бей, не жалей!

И с каждым днём зима стареет,

Слабеют вьюги и мороз,

И солнце смотрит веселее.

Набрала силы верба-хлест.

Верба-хлест, верба-хлест,

Бей до слёз, зиму бей, не жалей!

Кричит задира: «Прочь с дороги!

Весна-красавица идет!

Спасай, старуха, свои ноги!»

И гибкой веткой больно бьет.