Все авиа-шедевры Мессершмитта - [6]

Вот и тогда, в 1928-м, когда в феврале выкатили первый летный экземпляр его большого одномоторного М-20, рассчитанного на десять пассажиров и двух пилотов, Вилли пригласил облетать его своего давнего друга, опытного профессионального летчика-испытателя Ганса Хакмака. Ганс летал еще на его планерах, а в 1923-м на планере S-14 установил рекорд высоты. Большую птицу с невиданным размахом высоко расположенного крыла и огромным двухлопастным деревянным пропеллером на мощном моторе провожали в первый полет всем коллективом завода. Ганс смотрел сверху из кабины и улыбался. Все шло хорошо. Он красиво взлетел, развернулся и решил на скорости пройти над полем, где все, задрав головы, следили за полетом их детища. Мотор продолжал реветь, их красавец набрал скорость…

Но что это? От левого крыла вдруг отлетел и, медленно извиваясь, стал падать на землю большой кусок ткани, которой обшивалась хвостовая часть крыла. Было видно, что самолет задрожал и накренился влево. Летчик резко отклонил элероны, и машина послушно выправила крен. Но потом он опять появился, и от удалявшегося самолета отделился темный предмет. Возле самой земли над ним раскрылся белый купол парашюта. Но погасить скорость падения летчика он не успел. Удар о землю для Ганса был смертельным. А самолет через несколько километров с левым креном упал на поле и практически полностью разрушился.

Для Вилли Мессершмитта это была непоправимая трагедия. Только теперь выяснилось, что Ганс перед этим злополучным полетом испытывал самолет Хейнкеля, который загорелся в воздухе. Гансу удалось посадить машину, но пережитый стресс повлиял теперь на его решение покинуть плохо управляемый М-20. Опытные пилоты в один голос уверяли Мессершмитта, что если бы Ганс не бросил машину, то с отклоненными элеронами он мог бы ее спокойно посадить.

«Люфтганза» тогда сразу аннулировала контракт на постройку двух М-20, да еще и потребовала вернуть задаток. Отчаяние охватило Вилли. И кто его тогда спас? Это была она, Лилли. Когда он поведал ей о своем несчастье, именно она, подумав, предложила ему немедленно строить второй летный М-20 на свои деньги и доказать всем потенциальным покупателям, что этот самолет может принести им прибыль. Ее семья была одной из самых богатых в Бамберге. У нее были обширные связи в финансовых кругах, и найти кредитора на требуемую ему сумму ей не составило большого труда.

Как она сказала, так тогда и вышло. Второй летный экземпляр взлетел через пять месяцев и продемонстрировал прекрасные характеристики. «Люфтганза» потом, после кризиса, купила его, восстановила заказ еще на два М-20, потом заказала еще десять. Пресса назвала М-20 наиболее современным немецким самолетом. И действительно, он будет летать в «Люфтганзе» в течение последующих пятнадцати лет.

Тогда же, летом 1928-го, Лилли совершила самый решительный поступок в своей жизни. Она обеспечила ведущую позицию Вилли на заводе и навсегда связала свою судьбу с его работой. На Баварском авиазаводе Мессершмитт хоть и был главным конструктором и техническим руководителем, но работал за зарплату, которую ему платили хозяева завода. А владели акциями завода правительство Баварии и Министерство транспорта в Берлине.

Когда социал-демократы в рейхстаге устроили скандал, что государственные структуры владеют предприятием, которое может выпускать боевые самолеты, было решено продать все акции, но одним пакетом в одни руки и за полную стоимость. Мессершмитт осознал, какая серьезная опасность нависла над ним. Завод в Аугсбурге хотели купить компании «Хейнкель» и «Альбатрос». Если это произойдет, то он потеряет свою независимость, будет работать на «Хейнкеля» или на «Альбатрос», и о своих самолетах можно будет забыть.

Что же делать? Он не находил себе места, в раскалывающейся голове крутились какие-то варианты спасения, но ничего реального. Когда он рассказал о ситуации Лилли, она спросила, сколько хотят хозяева завода за весь пакет акций. Они хотели 400 тыс. рейхсмарок.

Вилли и сейчас помнит, как она тогда очаровательно улыбнулась и задумчиво сказала: «Хорошо, мой друг, я поговорю с мужем». Эту огромную сумму денег она собрала. Уговорила Отто купить авиационный завод BFW, где Вилли Мессершмитт создает такие замечательные самолеты и благодаря которым завод будет приносить большую прибыль. Часть нужной суммы пришлось взять у их родственников.

Невозможно забыть, как Вилли был безмерно благодарен ей за это. Она создала ему идеальные условия для творчества и большого успеха. Теперь он мог целиком посвятить себя только любимому делу – конструированию самых совершенных самолетов в мире.

В новом совете директоров теперь председательствовал Отто Стромейер, их семье принадлежала большая часть акций Баварского авиазавода на сумму 330 тыс. рейхсмарок. Меньшая, на сумму 70 тыс., досталась Мессершмитту в счет активов его компании, вложенных теперь в завод. Три члена совета из Мюнхена: профессор, юрист и государственный советник. Исполнительными директорами стали Хилле и Мессершмитт.

Отто Стромейер был существенно старше Вилли и имел опыт руководства предприятиями, приносящими прибыль. Он был невысокого роста, с правильными чертами лица, но несколько удлиненным носом, высоким лбом с залысинами и гладко зачесанными назад набриолиненными короткими волосами. Он любил костюмы в клетку. Когда выслушивал длинные объяснения о возникших проблемах, то складывал руки за спиной и прищуривал глаза, стараясь понять их суть.