Всадники ветра (Двойники) - [8]

Из передней кабинки высовывалась одетая в шлем голова Иванова. Большие, небьющиеся, в кожаной оправе очки были подняты на черный, закрывающий голову, лоб и нижнюю часть лица, шлем. Размахивая высунутой наружу рукой, Иванов что- то кричал стоявшим у самолета.

Пассажир задней — наблюдательской — кабинки еще не уселся на место. Он надевал шлем, застегивая у подбородка его широкие, выступающие вперед уши. Кончив, он ухватился за край кабинки и, вложив носок в приступку высокого фюзеляжа, перекинул другую ногу внутрь.

Иванов увидел Мака. Привстав в кабинке, он крикнул что-то приветственное.

Мак подошел ближе.

— А вот и вы пришли, товарищ! — военлет протянул Маку твердую ладонь. — Кстати, хотите посмотреть внутреннее оборудование самолета? Ну, нет — так, как ни тянитесь, ничего не увидите. — Действительно, голова Мака едва доходила до половины высоты корпуса. Иванов наклонил сверху свое разгоряченное, обветренное лицо.

— Ступите сюда, товарищ! — он показал на стремяобразное углубление в фюзеляже. — Так! Вставили ногу? Теперь ухватитесь за борт и поднимайтесь! Смелее! Не бойтесь, он не улетит вместе с вами! Так!

Обдаваемый ветром пропеллера, ухватившись руками за трепещущую стенку фюзеляжа, Мак подтянулся и заглянул внутрь.

Темноватое к низу отверстие пилотского места пахло свежей кожей и было ровно такого размера, чтобы летчик мог сидеть в удобном и спокойном положении. Впереди был расположен мотор, крутился пропеллер. Сверху нависала закругленная поверхность широко размахнувшихся крыльев. Упираясь спиной в спинку сиденья, а ногами о смутно видные рычаги поворота внизу, Иванов объяснял устройство самолета.

Между его ногами, из глубины кабины вставала черная ручка руля глубины, управляющего подъемом и спуском машины. Тонкие стальные передачи вдоль дна соединяли этот руль и нижние рули поворота с хвостовым оперением машины. Рядом с локтем сидящего был ряд рычагов и кнопок, регулирующих работу мотора. На прямой поверхности перед глазами — полированные, белые, застекленные коробки различных измерительных и проверочных аппаратов.

— Смотрите! — Иванов встал коленом на жесткую подушку. — Вы видите, и к моему сиденью и к сиденью наблюдателя приделаны широкие ремни, которые мы застегиваем вокруг пояса — прикрепляемся, чтобы в случае чего не выпасть из машины! Защита от врагов — вот этот неподвижный пулемет, привинченный сбоку — по данному мной толчку он будет стрелять вперед, через пропеллер, до тех пор, пока я снова не остановлю его. У наблюдателя пулемет подвижный — он может стрелять во все стороны. Видите — здесь как раз такое боевое оборудование — для полетов на предстоящих торжествах установлены оба пулемета. Ну, вы усвоили устройство?

— Но ведь такое количество приборов! Как может управляться один человек? — Мак покачал головой.

— Да нет, это на практике очень просто. Конечно, если с первого раза — глаза разбегутся. А опытный летчик — он ведь и мотором и самолетом управляет не думая — механически. Как бы вам сказать — опытный летчик на самолете — это как будто мозг в человеке. Они связаны неразрывно. Да вы летали вообще? Нет! И хотите, наверное?… Товарищ Ляшковский, будь другом, устрой там, чтобы покатали товарища. Ну?

— Товарищ Иванов… — при последних фразах летчика небольшая судорога свела горло журналиста. Иванов застегивал вокруг талии ремни сиденья.

— Товарищ Иванов, еще одно слово. Мне бы хотелось вообще поговорить с вами — ну, о вашей жизни и прочее. Когда вы могли бы… Может быть, в пивной… За парой бутылок?

— В пивную? — Иванов задумчиво надвинул очки на глаза. — Нет, если уж вы хотите, давайте лучше так. Сегодня вечером свободны? Приходите-ка ко мне! Запишите адрес… Поговорим, с женой вас познакомлю. Согласны? Значит, до вечера! Ну!

Самолет задрожал сильней, летчик прибавил газу. Мак соскочил, вместе с другими отошел в сторону. Пропеллер слился в сплошной сияющий круг. Воздушные волны с силой отбрасывались назад.

Иванов поднял руку. Самолет двинулся и побежал по земле, припрыгивая на неровностях почвы.

Он бежит быстрее и быстрее. Вот уже его хвост с кривым костылем, царапавшим землю, поднялся и движется по воздуху. Вот отделились от земли толстые резиновые колеса. Самолет идет косо вверх, оставляя за собой дымовую черту бензиновых отбросов.

— Полетать он просил вас устроить, — спутник Мака повернулся к нему. — Как бы это удружить вам? Все у нас машины по специальным заданиям летают. Никогда, говорите, не летали? Нужно, обязательно нужно!

— Если это так трудно… я не настаиваю… — сердце Мака билось так громко и отчетливо, что он даже немного покраснел. Он взглянул на широкое лицо, полное готовности сделать ему приятное.

— Да нет, уж нужно это будет устроить! Интересно все-таки. А как вы в газете пишете — прямо необходимо! Тут вот один летчик у нас на учебном самолете летает. Да вот, как будто, он спускается. Идемте!

Обладающий живым воображением, Мак почувствовал легкую тошноту. Летать на открытом самолете, да еще на учебном! Скатишься этак метров с восьмисот! Он вспомнил все страшные рассказы об оторвавшихся в воздухе крыльях, об остановившихся моторах, об отказавшемся работать управлении. Вспомнилась картинка, изображавшая летчика со страшно выкаченными глазами, падающего из горящего аэроплана. Отказаться? Сказать, что больное сердце! Нет, неудобно! Да и жаль упустить!