«Всадники в сверкающей броне» - [21]

Что же касается левого крыла, то оно не нападает, если только не будет наступать на него опасный враг, — тогда они отбрасывают нападение врага. При этом воины правого крыла и двух главных частей могут вступать в бой с наступающими на них и возвращаться к своим с тем, чтобы снова вступить в битву, а воины левого крыла могут делать это лишь при отступлении, и невозможно им, вернувшись, снова вступить в бой^{41}.

Имеющиеся в нашем распоряжении источники не позволяют дать точный ответ на вопрос о количестве линий в боевых порядках персов во время сражения: здесь данные теории и практики трудно согласовать. Однако с уверенностью можно сказать о том, что таких линий, как правило, было не менее двух. Об этом говорят как данные ранневизантийских военных трактатов (Mauric. XI. 2), так и описания сражений. В 363 г., во время похода Юлиана Отступника в Персию, в битве под стенами Ктесифона персидское войско, по словам очевидца и участника событий Аммиана Марцеллина, было построено следующим образом:

Персы выставили против нас панцирных всадников… В резерве были поставлены манипулы пехотинцев. Прикрываясь продолговатыми выпуклыми щитами… выступали они в тесном строю (Amm. Marc. XXIV. 6. 8).

Более того, в этом сражении в качестве третьей линии фактически выступали боевые слоны, размещавшиеся за рядами пехоты:

Позади них [пехотинцев. — В. Д.] слоны, как перемещающиеся горы, движением своих огромных туш грозили гибелью приближавшимся… (Amm. Marc. XXIV. 6. 8).

В сражении с византийцами при Даре (530) персы также располагались двумя линиями: персидский полководец «поставил против врагов не всех персов, а лишь половину, приказав остальным держаться сзади. Они должны были сменять сражавшихся и со свежими силами нападать на врагов с тем, чтобы все время они сражались поочередно» (Proc. Bell. Pers. I. 14. 29–30). В битве, произошедшей в 576 г. в Армении между византийцами во главе с полководцем Юстинианом и персами под командованием Хосрова Ануширвана, персидские войска также были построены не менее чем двумя линиями; Феофилакт Симокатта, говоря об этом сражении, пишет, что во время решительного натиска ромеев «находящиеся в резерве силы вавилонского войска не знали, что им делать» (Theophyl. III. 14. 8). Таким же образом персидская армия была расположена и в битве при Константине (581): командир персов Тамхосров неосмотрительно вступил в бой в первой линии и был здесь убит (Theophyl. III. 18. 2), т. е. в данном случае боевых линий в персидском войске тоже было не менее двух.

Самую элитную категорию сасанидского войска составлял отряд «бессмертных». В связи со своим статусом и на поле битвы «бессмертные» занимали особое положение: они находились в глубоком резерве, являясь своего рода «неприкосновенным запасом» персидской армии, вступающим в сражение лишь в ситуации крайней необходимости (Proc. Bell Pers. I. 14. 31, 44).

Судя по всему, построение персидской армии перед боем представляло собой в плане сильно вытянутый прямоугольник, имевший прямой сплошной фронт (в отличие от византийцев, иногда сознательно искривлявших свое построение в зависимости от ситуации (Mauric. III. 10)) без каких-либо разрывов между центром и крыльями (Mauric. XI. 2). Чтобы обезопасить себя от неожиданного нападения, персы, как и римляне, зачастую сооружали перед своим фронтом рвы (Theophyl. IV. 9. 5) либо использовали для этих же целей естественные преграды (например, овраги) (Theophyl. II. 8. 8–9).

Как правило, персы избегали первыми начинать открытые сражения и вступали в них лишь в крайнем случае либо будучи полностью уверенными в своем успехе (прежде всего, при подавляющем численном превосходстве над противником). «Аин-Намэ» в связи с этим рекомендует:

И пусть не вступает он [полководец. — В. Д] в бой с войском иначе, как в случае крайней необходимости и в таком положении, когда нельзя избежать сражения… И когда большая часть воинов войска люди испытанные, разумные и храбрые, то самое лучшее для войска, чтобы враг первым напал на него; когда же большинство их неопытны и нельзя избежать боя, то всего лучше войску первому напасть на воинов врага. И не следует войску сражаться с врагом, если число его не превышает в четыре или три раза числа врагов; если же враг нападает на него, то оно может сражаться, если превышает число врагов приблизительно в полтора раза; если же враг вторгается в страну, то могут сражаться и будучи в меньшем числе… И пусть по возможности откладывается война, ведь в ней у сражающихся вызываются дерзкие действия, выказываются козни. Если же нельзя избежать сражения, то пусть сражаются легким оружием…^{42}

Сведения «Аин-Намэ» тесно перекликаются с указанием Маврикия на то, что персы «любят уклоняться от боя не только накануне сражения, в особенности если узнают, что неприятель приготовился и построился к бою…» (Mauric. XI. 2). Помимо теоретических положений, стремление персов к уклонению от полевых сражений (за исключением упомянутых в «Аин-Намэ» ситуаций) подтверждается примерами из реальной военной практики. В частности, в 543 г. в бою под Англоном (персидской крепостью в Закавказье) Навед, командовавший персами, «дал им приказ ни в коем случае не начинать боя, а если враги станут нападать, защищаться как только можно» (Proc.