Всадники «Фортуны» - [12]

— Я арестую вас по обвинению в покушении на убийство Даниэля Лоринга! — сказала комиссар.

В глазах Эммы вновь вспыхнул прежний сумасшедший огонь.

— У вас будут большие-большие неприятности! — прошипела она.

— Вы угрожаете полицейскому комиссару при исполнении обязанностей? — теперь в голосе Айрин чувствовался уже не лед, а металл. — Макферсон, я допрошу ее позднее. А сейчас — в участок и в камеру.

— Но в Килбурне — только общая камера, комиссар! — потерялся инспектор. — Участок у них — одно название. Может, в Лондон?

— На кой она мне сейчас в Лондоне? Я здесь буду торчать до вечера и за это время надеюсь ее допросить. Кто там «отдыхает» у нашего друга Уорбека? Пара наркоманов, которых, судя по сводке, взяли здесь вчера, да, наверное, двое-трое юнцов, что бомбят местные автоматы? Ничего, и мисс Висконти поместится.

Смуглое лицо Эммы теперь не пожелтело, а позеленело, и от страха больше, чем от злости. Скорее всего, в полиции ей бывать уже приходилось, так что вряд ли клетка провинциального участка так уж ее пугала. Напугал ее взгляд комиссара — в нем читалась холодная беспощадность, обещавшая, что продолжение будет куда круче начала.

— Стойте! — воскликнула она, резко вырывая свой локоть у немного опешившего Макферсона. — Я никому не угрожала.

— Ну да, всего-навсего пытались застрелить человека! — усмехнулась комиссар Тауэрс, подкинув на ладони пистолетик.

— Послушайте! — осторожно вмешался Грэм Гастингс. — Это — сестра Джанкарло Висконти. У нее все же погиб брат, и она поэтому в таком состоянии.

Айрин всем корпусом повернулась к техническому директору «Лароссы»:

— Позавчера я была под Манчестером, мистер Гастингс. Там из-за попытки ограбления пассажирский экспресс столкнулся со спецсоставом и сошел с рельс. Сорок шесть человек погибли — мясо вперемешку с землей. Надо полагать, их родственники рыщут сейчас по всей Англии с пистолетами, ища — кто может быть виноват в этом несчастье? Так получается? Нет? Тогда оставим эту тему: я не психотерапевт, я — полицейский комиссар. И, как я понимаю, мисс Висконти сейчас захотела дать показания. Да, мисс Висконти?

— Да, — кивнула брюнетка. — Только не арестовывайте меня.

— Вы на моих глазах пытались выстрелить в человека. Чего же теперь хотите? Мистер Гастингс, мне требуется помещение для допроса и для последующего общения с сотрудниками фирмы. Просить гостеприимства у мистера Лоринга я больше не рискну. Мне необходимо поговорить со всеми охранниками, которые были здесь сегодня утром, вне зависимости от того, видели они выезд машины и последующий взрыв или нет. Затем мне нужен механик Дэйв Клейн и еще двое-трое механиков, по вашему выбору. Если здесь находится кто-то из инженеров, кроме вас, тоже присылайте ко мне. А также второго пилота и тест-пилотов, если они тут есть. Потом вы мне снова понадобитесь, так что прошу не уезжать. И мистеру Лорингу передайте, чтобы он оставался в Килбурне.

— Это еще зачем?

Дверь раздевалки чемпиона резко отворилась. Он стоял, намеренно крутя на мизинце ключи от машины. На нем снова была куртка, а подмышкой — пачка тех самых журналов, что лежали «мордой вниз».

Эмма Висконти на этот раз даже не дернулась к Даниэлю. Только одними губами прошипела какое-то итальянское ругательство и брезгливо попятилась.

— Я не отпускала вас, мистер Лоринг! — резко бросила комиссар.

— Не отпускали? — теперь подвижное лицо Рыжего Короля явно выдало бешенство. — А на каком основании вы можете меня задержать?

Айрин Тауэрс не спешила ответить, стараясь понять, что вызвало эту вспышку: только что пережитые волнение, возмущение и, возможно, страх? Или же обвинение, брошенное Эммой Висконти, было не таким пустым и диким, как могло показаться? Каким образом Лоринг успел перехватить руку Эммы с пистолетом прежде, чем это сделала комиссар? Он что, ожидал покушения? Или это просто такая реакция — фантастическая, на грани запредельной?

— Я вправе задержать здесь всех, кто имеет хоть какое-то отношение к гибели Джанкарло Висконти, — неторопливо проговорила Айрин. — А так как на вас, мистер Лоринг, к тому же покушались уже второй раз за одно утро, то вам даже и безопаснее оставаться на виду у полиции. По крайней мере — пока мы не убедимся, что опасности нет.

Лоринг попытался рассмеяться, но его передернуло.

— Выходку этой полуголой дуры вы называете покушением? А зажигалку с булавочными головками — оружием?

Комиссар указала на черную дырочку в стене:

— Если ваш череп крепче этого стеклопластика, то опасности, вероятно, не было. В любом случае вы мне еще нужны, и я не разрешаю вам уехать. И ничего уносить отсюда до выяснения всех обстоятельств тоже не разрешаю. Положите журналы на место.

«Вот теперь ты вскинешься! — подумала комиссар, не отводя взгляда от залившегося краской лица “великого Лорни”. — Теперь я услышу и все, что ты думаешь о полиции, и то, куда бы ты меня послал, и, возможно, то, чем мне следовало бы заниматься в силу пола и возраста. Ну, давай!»

Однако она его недооценила. Румянец довольно быстро схлынул со щек Даниэля Лоринга, и он устало пожал плечами:

— Я не хочу спорить с полицией. Но, может, вы мне разрешите съездить домой и вернуться обратно? Во-первых, я не завтракал, а бар здесь откроется только в двенадцать — если откроется сегодня вообще. Во время заезда есть не хочется, но коли он не состоится, лучше все же перекусить. А во-вторых, я должен отдать нужные распоряжения управляющему и охране моего дома: после того как по радио сообщат об отмене заезда, обязательно найдется пара-другая придурков, которые непременно пожелают все разузнать, что называется, «на месте». Я люблю своих фанатов, но не таких: лучше пускай их мягко спровадят. Мне отсюда до дома — всего семнадцать минут.